Не буду тебя долго мучить, начну более конкретно. Имеется в виду Фобос.
- Любопытно, шеф, каким же дизайном вы хотите с ним заняться и почему именно с ним.
- Наша компания, Жозеф, единица самостоятельная, и даже если это просто прихоть, никому нет никакого дела до того, куда я трачу свои деньги. Но дело не в этом. Спутник выбран не случайно. Именно он обладает так называемым вековым ускорением, к тому же он очень близок к планете, всего каких-нибудь 9370 км, и судьба его все равно предрешена. Еще двадцать миллионов лет - и он пересечет гибельный предел Роша и будет растерзан приливными силами.
- Вы говорите о двадцати миллионах так, как об одном дне, шеф. За этот срок черт знает сколько всего может произойти. К тому же, я все еще не пойму, к чему весь этот разговор.
- Я бы просил вас, Жозеф, тем более, что вы хотите понять смысл моей идеи, больше не перебивать меня. Двадцать миллионов лет - не один день, вы правы. Именно поэтому я и хочу увидеть это при жизни, а не тогда, когда от меня и праха не останется. Вижу, утомил вас недомолвками, ну, ладно, выкладываю саму суть. Спутнику все равно конец, так почему бы нам ему не помочь. Мы подтолкнем его к планете, и, развалившись от приливных сил, он подарит нам великолепное зрелище опоясывающего планету кольца. Дело тут даже не в какой-то практической пользе. Дело в факте. Мы вполне сильны настолько, что можем себе иногда позволить подобные штучки не только ради практического результата и выгоды, а и ради просто эстетического удовольствия.
- Но, шеф, есть ряд нюансов. Ускорив спутник искусственно, вы нарушите соотношение его скорости к планете, а, следовательно, развал наступит не так, как было бы, приблизься он естественным путем.
- Я не сомневался в вас, как в спеце, Жозеф. Вы молодец. Это все, конечно же, верно. Но ведь это уже детали. Мы высчитываем все, что необходимо. Придадим ему нужную траекторию, при которой он, даже имея большую скорость, войдет в действие приливов по такой касательной, что развал будет вполне сходен с естественным. Короче, я вижу, вы меня поддержите, Жозеф, и полагаюсь на вас. Более подробно поговорим на это тему через пару недель. Кстати, надо подумать и о приличествующем названии для этого рукотворного чуда, - директор мечтательно посмотрел в потолок. Идите, Жозеф, сейчас надо решить уже начатые дела, дабы подойти к нашей теме во всеоружии.
Глаза Шатовича засверкали.
- Воистину, история происходит в виде трагедии, а повторяется в виде фарса. Этот идиот решил увековечить себя довольно оригинально, - Жозеф привстал.
- Думаете, он хочет назвать кольцо своим именем?
- Конечно же, своим. Да даже если и не своим, то как-то так, чтобы о нем постоянно напоминать. Боже мой! Какой бред! Завтра кто-нибудь захочет произвести эксперимент по спариванию Земли с какой-нибудь планетой, и мы опять будем молча наблюдать, пока все, наконец, не отправимся на тот свет, - Шатович взялся за голову.
- На планете ведь есть население, базы. Вы знаете об этом, Жозеф?
- Конечно, знаю. Вероятность попадания в них осколков, если таковые будут, ничтожно мала, но ...
- Что "но" - заорал Шатович, трясясь от злости, - Опять бомбить живых людей, приговаривая , на кого бог пошлет? Опять засекречивать цифры жертв и имена виновных? Пора остановить безумцев любой ценой. Вы пришли, Жозеф, ко мне за советом?
Жозеф поднял голову.
-Да, за советом.
- Так вот вам мой совет. Убейте этого ненормального, страдающего манией величия. Убейте, ибо другого способа остановить его нет. Если он начнет свое дело, вам его уже не остановить. Опять купит всех и все, опять кто-то проявит бессмысленный героизм и умрет ни за что, пытаясь поправить чьи-то глупости. Опять все предастся забвению, не являясь уроком на будущее. Порочный круг надо разрывать порочно.
Жозеф сел на край кресла.
- Я не смогу этого сделать. Я никогда не убивал и убивать не хочу.
Шатович встал и медленно подошел к нему.
- Чистоплюй, сопляк ты зеленый. Что, кишка тонка угостить своего шефа парочкой зарядов? Ну, ладно, сиди, жди, пока тебе на твою гуманную голову свалиться что-нибудь из остатков экспериментов этих дядь с по-детски чуткой фантазией и таким же интеллектом. А я не намерен сидеть. Слышишь, не намерен. Я сделаю то, что провидение дает мне шанс попытаться вторично. И уж в этот раз я не упущу своего. - Шатович подошел к столу и резким движением выдвинул ящик. - Надеюсь хоть сказать, где его можно застать, вы, Жозеф , не побоитесь?
Жозеф глотнул ликер.
- Я прошу у вас прощения, я немного не в себе, слишком все внезапно как-то. Кое-что, конечно же, я вам расскажу. Он ездит каждый вторник к своей сестре, она живет в трех кварталах отсюда. Ровно в восемь вечера он туда приезжает и в девять уезжает. Вот адрес. - Жозеф вынул помятую бумажку.
- Я не намерен думать, что вы преднамеренно желали моими руками сделать это, - всаживая правой рукой упорно не входившую обойму, произнес Шатович. - Но как бы там ни было, я хочу быть с чистой совестью.
Он глянул на часы, висевшие на стене. Была половина восьмого.
- Идите, Жозеф. Идите к себе и ведите себя так, как ни в чем не бывало. Завтра спокойно придите на работу, спокойно делайте свои дела, все будет в порядке. - Шатович на ходу выхватил мятый листок и, быстро прочитав его, положил в карман.
- Пошли, время не ждет.
Жозеф встал и, слегка покачиваясь, пошел к выходу.
На улице все еще шел дождь. Жозеф задумался под навесом парадного. Шнурки на правой туфле развязались и, намокнув, волочились по бокам. Немного отжав воду, он завязал их и встал.
Среди шелеста капель дождя взвыл двигатель. Серебристая машина на той стороне улицы плавно тронулась и, быстро набрав скорость, скрылась за углом.
Постояв еще пару минут, Жозеф пошел по улице, чувствуя, что одежда опять стала постепенно промокать и дойти до дому, не промокнув насквозь, он не сможет.
1989 г.
