— Хорошо, — шепнул Вадим, — хорошо… Еще бы дождик…
Леля осторожно брызнула ему в лицо холодными каплями.
— Завтра… смогу идти… сегодня… отдохнем… здесь… расскажу…
Он все так же жадно пил ледяную воду и медленно говорил.
— Узкая расщелина… расширяется… Кажется, море горячей воды… До ста градусов… а то и больше… Много растворимого, что не кипит… Или давление повышено… Дна не достал… Шел под потолком… Тяжело в этом костюме… Изоляция слабая… Необходимо особое термонепроводящее снаряжение… Там не темно… свечение то голубое… то фиолетовое… О… нет… Это не просто вода… в скалах… Это новый мир… И этот мир красив… Скал… Камней… Нет… Они исчезли… Снизу поднимаются лапчатые гигантские пальмы. Блещут отраженными огнями… Тонкие лианы вьются в воде… Как они существуют в кипятке… Не знаю… Или я не смог понять, что вокруг… И подгоняю — под наземные образы… Наверно, я очень увлекся… Опомнился… Веревки нет… Попробовал выбраться из зарослей… Но они оказались кругом… В этот момент услышал звон… Не понял откуда… Сколько там твоих чешуек, Леля… Они меня спасли… я… потерял ориентацию… Но догадался… Эти чешуйки все время кружатся., в водовороте… Отдаться их току… Может быть… он вытолкнет… И вдруг твой шепот, Леля: «Вадик!» Как будто ты стоишь рядом… И понял, что звон — ваши сигналы… Поплыл на него… Последнее, что помню…
Вадим замолчал. Товарищи не двигались и тоже молчали, боясь помешать вспомнить.
Тучи сгустились в небе. Вот-вот хлынет дождь… Ветер завертелся по табору, раздувая дым, поднимая золу…
Вадим ничего не замечал. Он старался прислушаться к чему-то внутри себя и осознать это «что-то»… Зрительно он помнит что-нибудь? Почти ничего… Только какие-то блестящие иглы или полосы. На фоне разноцветных стеблей они кажутся темными. Звуки? Нет! Тишина! Он напряженно прислушивался. Звонкие удары — единственная связь с жизнью. Он уверен: ничего не прозвучало. Запахи? Как они могут проникнуть в скафандр?!!
И вместе с тем он уверен — в сознании что-то осталось. Как неясный зов во время болезни, как тревожный сон…
— Не могу выразить… что помню… Но, если оно встанет еще раз — узнаю безошибочно…
От последних слов или, может быть, от уверенности в этих словах Вадим разволновался. Лицо опять покрылось багровой краснотой. Леля вытерла его лоб и щеки мокрой косынкой.
— Не надо! Не надо вспоминать! Вспомнишь потом…
Налетел дождь.
Вадим не позволил занести себя в палатку. Он лежал на спине, подставив лицо живительной влаге. Воспаленными губами ловил крупные капли.
— Хорошо! Вот это хорошо!
И забыл о том, что так мучительно хотел восстановить.
Кабинет — небольшой. Широкий письменный стол с мягким креслом. Темные стулья вдоль стен. Полумрак.
За окном идет обильный снег. Сквозь его пелену очертания деревьев кажутся расплывчатыми. Отдаленно шумит большой город.
Александр бездумно следит за легким покачиванием ветвей. В этом кабинете он второй раз. Первый — неделю назад приносил на анализ образцы «пещерных пород». Теперь — ждет результата. И человека, который войдет сейчас, он тоже увидит второй раз. А мог бы видеть часто. Лелька не раз говорила:
— Пойдем к нам. Папа будет рад.
Но сама смущалась, и Саша не шел.
Петр Петрович Логинцев резко распахнул дверь. Увидел Сашу у окна. Направился к нему, вытянув вперед руки с тоненькой пачкой бумаг.
— Поразительно! Поразительно!
Несмотря на предательскую полноту, он двигался так же бесшумно, как дочь. И интонации голоса напоминали Лелю.
— Уму непостижимо! Такое вещество люди пытаются, но еще не могут получить. Садитесь, пожалуйста…
Он указал Саше на стул, а сам опустился в кресло.
— Вы знаете, что такое полиины? А кремний-полиины?!!
— Весьма приблизительно.
Петр Петрович с явным удовольствием перебирал лежащие на столе малиновые чешуйки.
— Полиины — сравнительно недавно созданный класс органических соединений. В нем атомы углерода связываются друг с другом тройной связью. Простейшее вещество такого типа — ацетилен НС? СН. Здесь два атома углерода, а может быть, бесконечное множество. У этих соединений разнообразные свойства. Но для меня самое интересное то, что все они — полупроводники.
Профессор протянул Саше бланки с химическим составом и результатами механических, термических и электромагнитных испытаний.
— Но эти пластинки, — Петр Петрович подбросил их на ладони, — посильнее полиинов. Видите: десять процентов кремния. В цепи углерода равноправно стоит кремний. Отсюда особая термоустойчивость. Без всяких изменений выдерживает температуры более двух тысяч градусов! Вот это органика! И при давлении больше тысячи атмосфер! Но самое главное, полупроводниковые качества этих пластин даже при такой колоссальной температуре не меняются!
Профессор задумчиво улыбнулся, несколько мгновений смотрел в серое окно. Там медленно опускались хлопья снега.
И вдруг сразу вспыхнули городские огни.
Петр Петрович кивнул головой в сторону окна.
— И здесь не обошлось без полупроводников.
Он хотел и как будто не решался что-то сказать.
— Мне кажется, я догадываюсь… почему ток бежит по камню… Кстати, об этом камне… Вы не очень спешите…
— Я шел специально к вам… — Но сам искоса взглянул на часы: осталось сорок минут.
— Как вы и предполагали, этот камень — карбид кремния. Из него можно получать интереснейший источник тока — термоэлемент. Если один конец нагрет, а другой охлажден и соединить их проводником, то возникнет довольно значительный ток, в зависимости от перепада температур, конечно. Вот что вы замерили в пещере.
— А проводник…
— Надо все исследовать на месте. И еще эти радиально расходившиеся от гейзера полосы разных пород. Может быть, это фантастика. Но мне хочется верить, что это стены термобатареи, надетой на скважину горячей воды.
Петр Петрович внимательно посмотрел на Сашу.
— В Совете Министров я поставил вопрос об организации большой экспедиции.
Саша насторожился.
— К этому следует привлечь самые широкие научные круги. Профессора Воронина с его новой теорией растворов. Эдуард Шпак, кажется, его ученик?
— Профессор Воронин руководил его дипломом, — без особого удовольствия подтвердил Александр.
Петр Петрович, как будто не замечая Сашиного тона, продолжал:
— Свою лабораторию я полностью переведу на подготовительные работы. С математиками и программистами договорюсь. А вот геология, гидрология — дело ваше. Эта важнейшая часть работы целиком возлагается на вас…
