Сначала ничего не происходило. Тим сидел неудобно и не мог разглядеть ни циферок на экране, ни положения рук капитана, ни выражения его лица. Потом корабль словно бы провалился в упругую мягкую яму, пол завибрировал, еле слышно загудели двигатели. Мягкие ремни врезались в тело, руки и ноги сделались тяжелыми, уши заложило. На минуту стало трудно дышать, словно грудь придавило подушкой. Но испугаться Тим не успел. Пришло восхитительное чувство легкости, парения в пустоте — словно в крови закипели мириады газовых шариков. Жаль, что ремни фиксируют — было бы здорово пролететь по рубке, цепляясь за поручни, как заправскому космонавту… Мимо Тима проплыла чашка кофе, оставляя за собой цепь коричневых пузырьков, кто-то выругался: «Вес включи, олух царя небесного», и все вернулось на круги своя.
— Не тошнит? — заботливо поинтересовался Бернардыч, отстегивая ремни. — Голова не кружится? Наш человек, весь в папаню. Вась, покажи ему наши владения.
Неразговорчивый робототехник провел мальчику короткую экскурсию, объяснил, где гальюн, душевая, камбуз. И напоследок показал предназначенную Тиму каюту, точнее, ящичек с койкой, тумбочкой, в которую тут же спрятали планет-бокс, и крохотным экранчиком визора. Лететь предстояло три дня. О завтраках, обедах и чрезвычайных ситуациях оповещает экран. Можно читать аудиокниги, смотреть кино. Нельзя показываться на остальной территории корабля без разрешения капитана. Легок на помине, Бернардыч!
Бородатый капитан улыбнулся из визора:
— Юнга Тимур Дубровин, прошу на капитанский мостик.
Конечно же, кэп шутил, но на миг мальчику показалось — он и вправду юнга на космическом корабле. И когда-нибудь сможет стать капитаном.
Вслед за робототехником Тим пробрался по узкому коридорчику с поручнями на стенах мимо крохотной оранжереи, откуда пахло огурцами и мокрой землей. Тускло мигали лампочки в стенах, синим зловеще светились панельки анализаторов — кислород норма, радиация норма, сила тяжести 1G. Из какого-то закутка вышел пет, полосатый, пушистый, с недоброй мордой.
— Проснулся, тунеядец! Не любит старта, всякий раз прячется, — с нежностью произнес робототехник. — Хочешь погладить?
Неосторожный Тим протянул руку — и тут же отдернул, едва сдержав крик. На пальце краснела нешуточная царапина.
— Ты б его еще за хвост дернул. Осторожненько надо, ласково, с уважением — корабельный кот все же, значительная персона.
Робототехник присел на корточки, протянул животному ладонь. Пет бы тут же запрыгал, изображая любовь и преданность. От кота сантиментов ждать не приходилось, он брезгливо потерся о человека щекой и удалился, гордо подняв толстый хвост.
В обзорной каюте было темно — чтобы ярче светили звезды сквозь прозрачные стены. Тим видел фотографии, фильмы, но не догадывался, насколько же это красиво на самом деле. Мириады огней, словно облако сказочных светлячков, огромный простор, абсолютная чернота. Человек в ней — как крохотная пушинка, незаметное семечко. Но из семечка вырастает огромное дерево, а корабли достигают звезд!
— Смотри, юнга! Каждый, кто поднимается в космос, должен увидеть Землю.
Голубой бок планеты с ползущими по нему белыми облаками Тим много раз наблюдал по визору. И не понимал, почему космонавты так восхищаются — пока не увидел своими глазами.
— Вот Сибирь — Обь, Енисей. Это пятнышко — озеро Байкал, самое чистое в мире. Бывал когда-нибудь в тех краях?
Тим помотал головой, не отрывая взгляд от планеты.
— По берегам огромные седые скалы, древние, как динозавры. В синей воде отражаются облака. На камнях сидят маленькие тюлени, усатые и с круглыми глазами. Живые тюлени, представляешь, и совсем не боятся людей. Одно из последних на планете незагаженных, светлых мест.
— Еще Крым, — вставил Тим.
— Да, и тайга, и леса Амазонки — иначе бы мы все давно вымерли. Земле трудно приходится, юнга, и сверху это хорошо видно. — Бернардыч коротко вздохнул и сменил тему. — Тебе удобно в каюте? Смотри, без спроса дальше гальюна ни ногой. Если что понадобится — звони, ляжешь спать — обязательно пристегнись. Обратно сам доберешься?
— Конечно, Марк Бернардович!
— Так точно, капитан — так положено отвечать юнге. Понял?
— Так точно, капитан, — ответил Тим. Его немного задело, что с ним обращаются как с мальчишкой, но взрослых не перевоспитаешь.
Найти каюту оказалось не таким простым делом — Тим дважды сбивался с дороги, забредая то на склад, то в какую-то темную аппаратную. Вывел его недовольный кот — подошел, из вежливости потерся о штанину теплой мордой и последовал дальше, оборачиваясь — следует ли за ним глупый маленький человек.
Осмотреть временное жилище не заняло много времени. Кроме мягкой койки с пристяжными ремнями и намертво привинченной к полу тумбочки обнаружился потайной шкафчик в стене, выдвижной столик с углублениями под тарелку и чашку. Коллекция фильмов на визоре была скудной — Бернардыч или кто-то из экипажа озаботился ввинтить фильтр 12+. Фед бы, наверное, смог взломать код, Тим даже не стал браться.
Планет-боксу перелет совершенно не повредил. Целая и невредимая Вьюга неторопливо вращалась, проплывали зеленые континенты, колыхались моря. Вот Драконий хребет, разделяющий Папландию надвое, вот острова Земноводных, вот заросшая пестрым ковром цветов долина Бабушки. Тим приблизил на максимум — наконец-то! Белокрылые бабочки кружились над озером, танцевали над розовыми цветами, рисовали в туманном воздухе удивительные узоры. Они были совсем не такими, как Тим их когда-то нарисовал, — и все-таки настоящими. Страшно захотелось потрогать хоть одну, уговорить посидеть на пальце. Мама однажды рассказывала про божьих коровок и смешную песенку, которую пели, чтобы жучок раскрыл крылья и поднялся высоко-высоко…
В последний раз Тим прошелся по континентам и океанам от полюса до полюса. Поглядел на черепах, нежащихся в песке, на смешных ящерок с белого пляжа, на стада серебристых рыб и коралловые поля. Расставаться было безумно жаль, но другого выхода он не видел.
Стыковочный шлюз находился на другом конце корабля, вдали от жилых помещений. Скафандры, если верить Паутине, держали в промежуточной камере, в боксах и без замков, чтобы при аварии не тратить драгоценных секунд на возню с сенсорами. Сумеет ли он управиться со скафандром и выйти в открытый космос — вопрос отдельный. Но должен суметь!
Бернардыч был бы плохим капитаном, если б не знал, что творится у него на корабле. Строгий голос застал Тима у самого шлюза:
— Стоять, юнга! Что это ты здесь делаешь посреди ночи?
Тим поднял взгляд на потолочный визор и решил сказать правду. Почти всю правду. В крайнем случае капитан его отругает и закроет в каюте до самой Луны. Тогда они с Ариадной придумают что-нибудь вместе.
