Я обнаружил, что могу проникать сквозь стену кабины и определять на ощупь разрывы в электропроводке. В вакууме я мог смахивать пыль с внешней стороны гермошлема. В порту я показывал волшебные фокусы.
Я почти перестал чувствовать себя калекой, и все благодаря Оуэну. За шесть месяцев рудных разработок я оплатил больничные счета и заработал средства для возвращения на Землю, да еще и положил в банк кругленькую сумму.
- Ну и шутник! - взорвался Оуэн, когда я рассказал ему об этом. Почему же именно на Землю?
- Потому что если мне удастся восстановить гражданство Объединенных Наций, Земля заменит мне руку бесплатно!
- Да, это так... - задумчиво протянул Оуэн.
Ту же операцию мог провести и банк органов Пояса Астероидов. Но в этом учреждении всегда бывал острый дефицит. Поясовики - народ суровый. Подстать им и их правительство! Оно старалось держать цены на трансплантацию на самом высоком уровне. И поэтому отказывалось уравновесить спрос и предложение, или снизить пошлины на ввоз органов с Земли.
В Поясе Астероидов мне пришлось бы покупать себе руку. Но таких денег у меня не было. На Земле действовало социальное страхование и имелся достаточный запас трансплантантов.
То, чему, по словам Оуэна, никогда не случиться, случилось. Я нашел, кто может подарить мне руку.
Иногда я задумываюсь над тем, что, может быть, Оуэн утаил от меня эту возможность. Он никогда не говорил мне об этом, а сообщил, далеко не сразу, это мне Хомер Чандрасекар. Поясовик должен или заработать себе руку или он вынужден будет обходиться без нее. Он никогда не прибегнет к благотворительности.
Может быть, именно поэтому Оуэн даже не попытался позвонить мне?
Нет, в это я не мог поверить.
Пока хватит. Я прикончил третью порцию грога и заказал обед.
Еда несколько протрезвила меня и я приготовился к следующему кругу. Что меня как бы ошеломило, так это то, что я провел перед своим мысленным взором весь срок нашей с Оуэном Джеймисоном дружбы. Я знал его три года. Хотя казалось - я знаю его полжизни. Так оно и было на самом деле. Половину моей шестилетней жизни поясовика.
Я заказал кофейный пунш и стал наблюдать, как бармен последовательно наливает в стакан горячий кофе с молоком, корицей и другими специями, ликер и крепкий ром. То был один из особых напитков, которые подает человек и, пожалуй, только ради этого его здесь и держат. Начиналась вторая стадия торжественной тризны. Тут не грех прокутить и половину своего состояния, но уж чтоб все было грандиозно!
Однако прежде, чем притронуться к бокалу, я позвонил Ордацу.
- Да, мистер Гамильтон. Я как раз собирался домой, обедать.
- Я вас не буду долго задерживать. Вы нашли что-нибудь новое?
Ордац, казалось, пристально вглядывался в мое изображение. Неодобрение его было очевидным.
- Я вижу, вы выпили, сэр. Пожалуй, лучше бы вам было пойти домой и позвонить мне завтра.
Меня это ошеломило.
- Разве вы ничего не знаете об обычаях поясовиков?
- Не понимаю...
Я объяснил, что такое поминальная церемония.
- Понимаете, Ордац, раз вы так плохо знакомы с образом мышления поясовиков, то нам бы не помешало поговорить обстоятельней. И как можно скорее! Иначе, очень возможно, вы что-нибудь упустите!
- Может быть, вы и правы. Я мог бы встретиться с вами в полдень, после ленча.
- Прекрасно! А что же вы все-таки успели?
- Не так уж мало. Однако все это едва ли может нам помочь. Ваш друг прибыл на Землю два месяца назад на австралийском лайнере. Он носил прическу по земной моде. Оттуда...
- Забавно. Он должен был ждать два месяца, чтобы отросли волосы.
- Это даже мне бросилось в глаза. Насколько мне известно, поясовики бреют всю голову наголо, за исключением полоски шириною в два дюйма, идущей от затылка через весь череп ко лбу.
- Правильно. Все началось, по-видимому, с того момента, когда кто-то решил, что проживет подольше, если волосы не будут ему мешать, падая на глаза, во время сложных маневров. Но Оуэн мог отрастить волосы за время рейса одиночного корабля, когда некому было на него смотреть.
- И все же это выглядит весьма странно. Вам известно, что у мистера Джеймисона есть на Земле двоюродный брат? Некто Харви Пил, заведующий сетью супермаркетов.
- Значит, я даже на Земле не являюсь его ближайшим родственником.
- Мистер Джеймисон не пробовал с ним связаться.
- Что еще?
- Я говорил с человеком, который продал мистеру Джеймисону дроуд и штекер. Кеннет Грэхем, владелец врачебного кабинета и операционной в Гэйли, Западный Лос-Анжелес. Грэхем утверждает, что это стандартная модель и что ваш друг, должно быть, сам ее переделал.
- И вы ему верите?
- Пока. Разрешение и делопроизводство у него в полном порядке. Этот дроуд был переделан по-любительски, с помощью обычного паяльника.
- Так-так...
- Насколько это касается полиции, дело будет, вероятно, закрыто, как только мы найдем инструменты, которыми воспользовался мистер Джеймисон.
- Вот что я вам скажу. Завтра я дам телеграмму Хомеру Чандрасекару. Возможно, он многое прояснит - почему Оуэн изменил прическу, зачем он вообще прибыл на Землю.
Ордац поблагодарил меня, пожал плечами и отключился.
Кофейный пунш был еще горячим. Я с наслаждением сделал глоток, смакуя сладкую горечь напитка и пытаясь забыть, что Оуэн мертв и вспомнить его таким, каков он был в жизни.
Он всегда был несколько полноват, насколько мне помнится, но никогда не прибавлял в весе ни фунта и никогда не терял. А когда приходилось, он мог быть проворен, как гончая.
А теперь он стал потрясающе худ и зубы его обнажились в смертном оскале последним взрывом непристойного веселья.
Я заказал еще один кофейный пунш.
Полночь застала меня в Марсобаре, где я принимал виски с содовой. Перед этим я нигде, после "Луана", не задерживался надолго. Ирландский кофе у Бергина, холодные и горячие закуски в "Лунной заводи", виски и дикая музыка в "Бездне". Я все не пьянел и никак не мог придти в подобающее расположение духа. Стоило мне попытаться воссоздать всю картину происшедшего, как сразу появлялся какой-то барьер.
То было воспоминание о мертвом Оуэне, ухмыляющемся из глубины кресла, в мозге которого сидел миниатюрный проводок.
Этот Оуэн был мне незнаком. И я не хотел бы с ним знакомиться. Этот образ всюду преследовал меня - в барах, в ночном клубе, в ресторане - я все ждал, надеясь, что алкоголь сломает барьер между прошлым и настоящим.
И вот я сижу в углу, окруженный трехмерной панорамой невообразимого Марса, каким он никогда не был. Хрустальные башни и длинные, до самого горизонта, голубые каналы, шестиногие твари и красивые, немыслимо стройные мужчины и женщины. Как отнесся бы к этому Оуэн?
