хуже. Я ни разу не оставалась с ним в комнате наедине.
Что, если все это время она тоже меня защищала?
– Как думаешь, здесь есть и мой портрет? – спрашивает она. – Где-то в кладовке? Ждет своего часа, когда его повесят?
– Это уже не имеет значения, Рафи. Мы уходим. – Я беру ее за руки. – Все будет хорошо.
– Нет, не будет.
– Рафи, снаружи все иначе. Там целый мир, где он не сможет причинить тебе вреда. Ты больше его не увидишь!
– Я не могу уйти, – тихо произносит она.
– О чем ты?
Пальцы Рафи взлетают к горлу и касаются нового ожерелья.
– Если я покину дом, оно сработает.
Я перевожу изумленный взгляд на украшение:
– Он повесил на тебя трекер?
– Нет. Бомбу.
Мы почти вскрыли стену.
Босс Икс вырезал изоляционный материал и проводку, однако внешняя стена башни изготовлена из авиационной керамики. Для виброкопья она слишком прочная.
Поэтому Зура устанавливает на нее взрывчатку.
Несмотря на то что вооруженные силы Шрива захватили большую часть здания, нам удалось отключить шпионскую пыль. И теперь они не знают, где мы и что затеваем – взорвать стену башни. Весь этаж над нами начинен сенсорными гранатами, а Яндре в здоровой руке держит нашу единственную плазменную пушку на случай, если по пути нам попадутся аэромобили.
Вот только на шее моей сестры висит бомба.
– Есть что-нибудь? – спрашиваю я у доктора Лейвы.
Он не отрывает взгляда от хэндскрина.
– Я извлек из ожерелья код. Ничего заумного в нем не оказалось.
Я киваю:
– Он не стал бы устанавливать что-то сложное. Рафи в технике несильна.
Сестра бросает на меня косой взгляд.
– Вообще-то Рафи стоит рядом.
– Проблема в том, – продолжает Лейва, – что у меня нет времени запустить схему устройства.
– Что это значит? – спрашиваю я.
Рафи стонет:
– Это значит, что бомбу у меня на шее будет обезвреживать создатель канала о приготовлении еды!
– Канала о науке приготовления еды, – поправляет ее Лейва, глядя на экран. – У меня месяц ушел на взлом шривского кода. И особых трудностей это не вызвало. Поэтому при виде настолько простого кода у меня закрадываются сомнения, что это может быть какая-то ловушка – спрятанный в устройстве пусковой механизм.
Затем он поднимает к ней глаза.
– А с другой стороны, это ведь ты – la princesa Rafia. Ты гораздо важнее кучки солнечных батарей.
Рафи сглатывает.
– Значит, я здесь застряла.
Он протягивает ей хэндскрин:
– Моя хакерская программа готова к запуску. Нужно только нажать кнопку. Но…
– Но моя голова может разлететься на куски. Каковы шансы?
Лейва опускает дисплей.
– Тебе лучше знать.
Я качаю головой, в моей душе закипает злость.
– Если вы сами не знаете, доктор, то нам-то откуда знать?
Лейва разводит руками.
– Дело ведь не в бомбе, а в вашем отце. При желании он мог бы поставить сложнейший код, который не взломаешь за пару минут. Но он сделал простой.
– Это значит?..
– Возможно, это просто уловка, чтобы убить Рафи, если она попытается сбежать. Либо он специально сделал его простым, чтобы исключить риск убить ее неверной строкой кода.
– И вы не знаете, какая версия правильная?
– Будь у нас еще два часа… – Лейва оглядывается на Зуру.
Чрезвычайница почти закончила с установкой взрывчатки. Выживший техник подготовил скайборды к полету. Яндре взвалил на плечо плазменную пушку.
– Как думаешь, сестренка? – Рафи касается пальцем ожерелья. – Он предпочел бы скорее меня убить, чем отпустить?
В голове проносится все, что я знаю о нашем отце. Эти знания словно кислотой разъедают меня изнутри.
– Он ненавидит проигрывать, Рафи. – Мой голос начинает дрожать. – Твой уход станет для него сродни очередной потере Синена. Он не может этого допустить.
– Он не стал бы меня убивать, – говорит она.
Я делаю шаг навстречу.
– Все то время, пока я находилась в доме Палафоксов, я тоже так думала. Но он все равно попытался, потому что для него нет ничего важнее победы. Прости, Рафи. Клянусь, я вернусь и спасу…
Рафи вырывает хэндскрин из рук Лейвы и нажимает кнопку.
Ожерелье со щелчком расстегивается.
Я смотрю на нее – с изумлением и облегчением. Внутри меня что-то ломается.
– Прости, сестренка. – Она с нежностью улыбается мне. – Знаю, это неприятно. Но он, похоже, никогда не стал бы жертвовать мной.
Мы стоим на скайбордах и уже готовы лететь.
Взрывчатка установлена. Яндре взвел первый спусковой крючок на плазменной пушке. Ее жалобный вой, точно свист кипящего чайника, заполняет трофейный зал.
Над нашими головами одна за другой срабатывают сенсорные гранаты. Враги постепенно расчищают этаж. Но делают это не спеша…
Они думают, мы здесь в ловушке.
А мы всего лишь ждем, когда откроется проход наружу.
– Путь будет свободен через пять, четыре, три… – начинает отсчет доктор Лейва, а потом качает головой: – Нет, стойте. К нам движется тяжелый штурмовик.
– Ну перестаньте уже! – простонав, восклицаю я.
Лейва пожимает плечами, глядя на экран хэндскрина:
– Думаешь, это так просто?
Он как раз просматривает новые, распространившиеся в огромных количествах, каналы свободных жителей Шрива. Два миллиона человек впервые, с тех пор как у власти встал наш отец, транслируют все, что им заблагорассудится.
Многие из них, разумеется, освещают происходящее сражение. Тысячи горожан стоят на крышах, наведя камеры на башню, где в окнах до сих пор мелькают признаки борьбы.
Все хотят знать, действительно ли они свободны.
Нет, не свободны, потому что мы проиграли.
По крайней мере, я спасла свою сестру.
Та ждет на скайборде вместе с остальными членами команды. На ней костюм-невидимка, снятый с мертвой чрезвычайницы. Его камуфляжная расцветка настроена на полуночно-черный оттенок, который на Рафи смотрится как модный наряд.
Ее платье с перьями аккуратно сложено в углу. Сверху покоится расстегнутое ожерелье-бомба – прощальная записка от беглянки.
Босс Икс нервно переминается на неподвижно зависшей доске.
– Ты уверена, что, взорвав стену, не убьешь нас?
– Направленное действие взрыва составляет девяносто восемь процентов, – отвечает Зура. – Викторианской технике можно доверять.
– Девяносто восемь, – ворчит Босс Икс и сплевывает на пол.
– Доктор, идемте, – говорит Зура. – Иначе мы только даем им больше времени нас окружить.
Лейва качает головой:
– Вообще-то они удаляются от башни и возвращаются в город. Там повсюду вспыхивают демонстрации: фейерверки, толпы людей, как на День Всех Святых в Виктории. Военных больше волнуют собственные жители, чем мы!
– Я же тебе говорила, речь была достойной, – замечает Рафи.
Я обмениваюсь с ней улыбкой, а сама беспокоюсь о том, что же произойдет со всеми этими протестующими на следующей неделе, когда шпионская пыль вновь распространится по
