– Па, ну чё ты дуешься? Ну поставили на учёт, и чё такого? У нас полкласса на учёте стоит. Это ж у меня переходный возраст, типа того… Со всеми бывает…
Семён мгновенно всё понял и поддержал игру.
– Дома поговорим, – мрачно бросил он (для придания голосу нужных ноток даже напрягаться не пришлось), толкнул заблокированный турникет и раздражённо обернулся к милиционеру. Тот даже головы не поднял, лишь под полом металлически лязгнуло, и турникет слегка дёрнулся. Свобода!
Чики опять пошёл впереди, но замешкался возле двери. Семён воспользовался задержкой, чтобы негромко поинтересоваться:
– Ты что, совсем ничего не боишься?
– Боюсь, – ответил Чики неожиданно свистящим шёпотом, неотрывно глядя на что-то сквозь мутно-стеклянные двери. – До смерти боюсь.
Семён проследил его взгляд, посмотрел сквозь стёкла на площадку перед отделением, не заметил ничего особенного, кроме стоящей поблизости «шестёрки», из которой неспешно выбирались трое мужчин. Хотел спросить: «И чего такого?» – но наткнулся взглядом на осунувшееся лицо Чики, на выхватываемый пистолет и ошарашенно замер. То, что происходило дальше, запечатлелось в его памяти урывками, эдакими стоп-кадрами.
Вот – оглушительно-звонко бьёт выстрел возле самого уха, и в стёклах дверей появляется отверстие с сеткой трещин по краям.
Вот – стоящий у машины невысокий длинноволосый мужчина, чем-то похожий на Диму Маликова, держит в руке непонятно откуда взявшуюся угловатую конструкцию, на торце которой бесшумно бьётся оранжевый огонёк.
Вот – также бесшумно – только лёгкий пульсирующий звон в ушах – осыпаются блестящим дождём стёкла в холле. Пистолет в руках Чики дёргается раз, другой, третий – звуков не слышно, только из ствола каждый раз появляется короткий язык огня. Стёкла в дверях, наконец, тоже осыпаются, ещё один выстрел в двери – и рука с пистолетом рисует стремительный полукруг.
Семён успевает почувствовать мертвящий холод, заглянув в чёрный зрачок смерти на конце ствола, но рука не задерживается, и следующий выстрел бьёт в сторону оставленной проходной, разбивая стёкла и выбивая щепки из какого-то шкафчика. Ошеломлённый милиционер – Семён отчётливо видит его округлившиеся глаза и раскрытый в немом крике рот – рефлекторно ныряет под стойку.
Вот – они уже на улице, и Чики, чего-то неслышно крича Семёну, за подмышки тащит из-за руля водителя, руки трупа в такт рывкам синхронно болтаются, как два маятника.
Два человека лежат возле машины странными кляксами, третьего – с другой стороны машины – Семён не видит, но видит и хорошо запоминает ухоженную тонкую руку, медленно скребущую асфальт в десяти сантиметрах от лежащего рядом пистолета-пулемёта.
Вот – они уже в машине, Чики за рулём, Семён полулежит на заднем сиденье, цепляясь за обивку, машину бросает из стороны в сторону, сами собой захлопываются незакрытые двери, кроме одной задней, Семён приходит в себя и начинает более-менее воспринимать происходящее. Визг шин на поворотах, крик:
– Да выкинь ты его, х…ли тормозишь!
Один из пассажиров не только выжил, но и умудрился почти влезть обратно в машину – он держится руками за сиденье, а задняя часть тела и ноги торчат наружу. Семён изворачивается и бьёт ногой по вцепившимся рукам – короткий вскрик, человек катится по дороге и остаётся где-то сзади. Семён ловит дверь за ручку и захлопывает её. Порядок. Он переводит дух. Весь ужас произошедшего дойдёт до него позже. А пока:
– Всё ништяк! – Чики улыбается в зеркало заднего вида и показывает большой палец. – Ещё поживём!
Проехав переулками несколько дворов, Чики остановил машину и повернулся к Семёну:
– Ты машину-то водишь?
– Вожу, – кивнул Семён, – а что?
– А то, что давай садись за руль. Меня первый же мент остановит, а тебя, – усмехнулся, – только второй.
– Почему второй? – поинтересовался Семён, усаживаясь за руль. – В смысле: почему остановит?
– Потому что они сейчас «Перехват» объявят, дурилка, – снисходительно отозвался Чики. – Но ты не боись, я дороги здешние хорошо знаю, поедем так, чтобы не напороться. Если же вдруг что – слушай меня и только меня. Будут под колёса бросаться – дави, нам сейчас терять нечего, усёк?
– Усёк, – со вздохом ответил Семён.
– Тады поехали.
Поехали в самом деле глухими переулками, через дворы. Семён, хоть и вырос в этом городе и когда-то знал его неплохо, быстро потерял ориентацию. Ехали напряжённо, не разговаривая, Чики только изредка бросал реплики, вроде: «Направо», «Налево», «Вокруг забора», «Здесь не проедешь» и так далее. Только когда вокруг замелькали старые одноэтажные дома, паренёк явно расслабился. Сверкнул в улыбке зубами и заявил Семёну:
– Мы с тобой молодцы. Ты рядом не врубаешься, какие мы молодцы, нам памятник при жизни поставить надо. Мы же Шизу завалили! – И, видя непонимание Семёна, добавил: – Ну тот, волосатый, с «Ингрэмом».
– Ну допустим, не «мы», а ты его завалил, – буркнул Семён. – Я его вообще не знал.
– Радуйся, дура, что не знал. – Чики хохотнул. – Он же извращенец, урод моральный. Теперь уже – был. Чикатило, просекай, дурак был, а Шиза – он умный. Он к папочке в штатные палачи нанялся. И работой любимой без проблем занимается, и папочка, если что, прикроет. И хрусты[3] шуршат… Мразь поганая… жаль только – мучился мало… Здесь направо и помедленнее – грунтовка убитая.
Помолчали. Потом Семён осторожно спросил:
– А ты откуда всё это знаешь? И стрелять где научился?
Чики промолчал. Семён уже решил, что тот не ответит, но через минуту вдруг услышал:
– Я ж, типа, киллер. Теперь уже – был. Потому что спёкся. – И добавил с неожиданной злостью: – А точнее – ссучился.
Семён ожидал услышать что угодно, но не такое. Этот малохольный пацан – киллер? Но высказывать недоверие поостерёгся.
– Стой, – сказал Чики уже спокойным голосом, – приехали. Заедь вон за трансформаторную будку.
Семён заехал, остановился. Хотел было, выйдя, закрыть машину, но Чики не дал:
– На кой закрывать? Наоборот, оставь дверцу приоткрытой, а ключи на сиденье брось. Народ тут живёт с соображением, через пару часов тачки и след простынет. А поскольку район этот не под папочкой ходит, может, и вообще обойдётся.
Вдали прошумел поезд. Семён встрепенулся, подумав, что они сейчас пойдут к станции, но, против ожидания, Чики повёл его обратно к городу. Дошли до панельных девятиэтажек, зашли в одну из них и поднялись на второй этаж. Чики подошёл к простой деревянной двери без обивки, быстро оглянулся и достал из кармана кусок проволоки.
