- Возможно в другой раз, унылый жеребец, - она заметила проход в толпе и двинулась туда, но проход закрылся прежде, чем кто-нибудь успел достичь его.
- Они кажется, пьяны от перспективы своей судьбы... - начала Амелия, но ее голос исчез в вопле толпы. Она так же удержала себя, как тогда, когда Джерек впервые увидел ее: рот сжат, глаза презрительны - и вновь любовь целиком наполнила его так, что он был вынужден поцеловать ее. Но ее щека была холодной.
Она отшатнулась от него и столкнулась с толпой, которая поймала ее и начала уносить вместе с собой. Она как будто упала в поток и боролась, чтобы не утонуть.
Джерек кинулся спасать ее и вытащил на свободное место, она судорожно вздыхала и всхлипывала рядом с ним. Они находились на краю пятна солнечного света из дверей, спасение было близко. Оркестр все еще играл на улице. Амелия что-то кричала ему, но слова были неразличимы. Железная Орхидея схватила Джерека за руку, чтобы выйти с ним из собора и в этот момент наступила темнота.
Солнце исчезло, свет больше не падал через окна и двери, музыка смолкла. Снаружи была тишина и холод. Хотя многие из пирующих продолжали танцевать, освещая себе путь факелами в руках, многие еще смеялись или кричали. Но затем сам собор стал дрожать. Метал и стекло задребезжали, камень застонал.
Черное пятно дверей все еще было видно, и к нему подбежали все трое. Железная Орхидея кричала в удивлении:
- Джеггет подвел нас! Мир все же кончается!
Они кинулись в холод. Позади них во многих окнах здания мерцали огни факелов, но они были слишком слабые, чтобы осветить окружающую землю, хотя было возможно определить расположение ларьков, будок и палаток, из которых доносились недоуменные голоса. Джерек ожидал что воздух уступит место вакууму в любой момент. Он обнял Амелию, и в этот раз она с охотой прижалась к нему.
- Если бы был хоть какой-нибудь способ жить, - сказала она. - И хотя я думаю, что рада этому, я никогда не смогла бы измениться. Я стала бы лицемеркой, и ты перестал бы любить меня.
- Никогда, - сказал он и поцеловал ее. Возможно из-за того, что окружающий воздух был таким холодным, она показалась ему теплой, почти лихорадочно горячей.
- Какой неудовлетворительный конец, - раздался голос Железной Орхидеи. На этот раз, кажется, Джеггет потерял свое чувство времени! Но скоро не останется никого, чтобы критиковать его...
Под их ногами задрожала земля. Внутри собора раздался высокий протяжный крик. Что-то с грохотом упало на землю, некоторые из колоколов собора зазвенели, беспорядочно и безумно. Две или три фигуры, один почти с потухшим факелом, подошли к двери и остановились в нерешительности.
Джерек подумал, что услышал завывание вдалеке, как будто далекий ураган, но оно не приблизилось, а удалилось вместо этого в другом направлении.
Они все ждали смерти с применением, с волнением, удивлением, с облегчением или недоверчивостью, соответственно темпераментам. Там и тут было слышно, как люди беззаботно болтают, в то время, как другие стонали и плакали.
- По крайней мере, Гарольд в безопасности, - сказала Амелия. Джеггет знал, что это могло случиться, как ты думаешь?
- Если он знал, то сделал так, чтобы не подозревали.
- Он определенно ничего не сказал мне, - сказала Железная Орхидея с нескрываемым раздражением. - Я его жена, в конце концов.
- Он не мог бороться со своей таинственной натурой, мама, - сказал Джерек в защиту отца.
- Так же, как ты не виноват, что у тебя открытая душа, мое дитя. Где вы?
- Здесь, - ответила Амелия.
Шарящая рука нашла ее.
- Его так легко обмануть, - говорила Орхидея своей невестке. Конечно, это делало его забавным, прежде чем началось все это... но сейчас... я виню себя, что не предвидела...
- Он - ваша заслуга, мама, - Амелия хотела утешить ее. - Я люблю его таким, каким вы его сделали...
Джерек был удивлен.
- Я открыл, что женщины всегда рассматривают мужчин, как своего рода пустое существо, в которое одна женщина или другая вложила определенные характеристики. Эта женщина сделала его робким, эта женщина сделала его сильным, другая оказала такое и такое влияние (всегда женское, конечно)... Неужели я не более, чем сплав творческого воображения женщин? Неужели у меня нет собственной личности?
- Конечно, дорогой, - ответила Амелия. - Конечно, ты полностью сам собой! Я говорила только фигурально.
Снова послышался голос Железной Орхидеи.
- Не позволяй ему давить на себя, Амелия. В этом влияние его отца!
- Мама, ты остаешься твердой, как всегда! - сказал с привязанностью Джерек. - Цветок, который не сможет согнуть даже самый сильный ветер!
- Надеюсь, ты только шутишь, Джерек. Нет никого более уступчивого, чем я.
- В самом деле!
Амелия присоединилась к смеху Джерека. Железная Орхидея, казалось, помрачнела.
Джерек заговорил было снова, когда земля под его ногами начала неистово качаться крошечными волнами. Они держались друг за друга, чтобы не упасть. В воздухе появился острый запах, и на секунду вспыхнул фиолетовый свет на горизонте.
- Это города! - сказала Железная Орхидея. - Они уничтожены! - она пододвинулась ближе к Амелии.
- Кажется стало холоднее? - сказала Железная Орхидея.
- Да, - сказала Амелия.
- Определенно, - сказал Джерек.
- Интересно, как долго...
- Уже прошло больше времени, чем я ожидал, - сказал ей Джерек.
- Я хочу, чтобы все кончилось. По крайней мере, это Джеггет мог бы сделать для нас...
- Возможно, он борется со своей техникой, все еще пытаясь что-нибудь сделать, - предположил Джерек.
- Бедный человек, - пробормотала Амелия. - Все его планы рухнули.
- Ты симпатизируешь ему сейчас? - удивился Джерек.
- О, я всегда симпатизирую неудачникам, знаешь ли...
Джерек взял ее плечо и сжал. Появилась еще одна вспышка на некотором расстоянии от первой и продолжилась чуть дольше.
- Да, - сказала Железная Орхидея. - Это определенно города. Я узнаю месторасположение. Они взрываются.
- Странно, что воздух все еще с нами, - сказал Джерек. - Один город должен функционировать, по крайней мере, чтобы создавать кислород.
- Если только мы не дышим тем, что осталось - предположила Амелия.
- Я совсем не уверен, что это конец, - объявил Джерек.
И как будто в ответ ему начало подниматься солнце, сначала тускло-красное, затем все ярче, пока оно не наполнило голубое небо лучами желтого, розового и малинового цветов. Везде было ликование, и жизнь возобновилась.
Только Амелия оказалась недовольной этой отсрочкой.
- Это безумие, - сказала она, - и я сама скоро сойду с ума, если уже не сумасшедшая. Я ничего не хотела, кроме смерти, а теперь даже эта надежда исчезла.
На нее упала тень огромного лебедя, и она подняла вверх покрасневшие, сердитые глаза.
