— Я думал, — сказал он, заперев дверку, — думал, роль такого условия играет слюна вампира. Помнишь, брали ее на анализ? Ничего подобного! Не получилось. Уже столько литературы перелопатил! Иной раз, кажется, нашел — бегаю, руками машу, сам себе радуюсь, представляешь? А потом — пшик: идея не подтвердилась.
— Все великие открытия рождались в муках, — сказал я.
— Все великие открытия совершались потому, что кто-то догадался внимательно посмотреть на то, что лежит перед носом! Если бы я только знал, на что смотреть!
— Тут я тебе ничем помочь не могу…
Чтобы не отвлекать его от работы, я скоро ушел — обратно в свою комнату: кроме Димы и Сергея Викторовича, дружеских отношений я здесь ни с кем не завел.
В рутине и однообразной скуке прошло две ночи. Дроботецкий не появлялся. Дима был занят, смягчив отказ от болтовни ворохом приключенческих книг. Я лениво листал страницу за страницей, подсознательно прислушиваясь к звукам вокруг.
На третью ночь, сорвавшись с петель, гулко ахнула входная дверь. В здании возникло что-то, вызывающее страх одним только своим присутствием. По вмиг опустевшему коридору прошел Фаргел и, безошибочно найдя мою комнату, сказал с порога:
— Собирайся. Тебя хочет видеть Совет.
Их оказалось не так много, этих легендарных Старейших. Кроме нас с Фаргелом, на крыше высотного дома было только пять вампиров. Из них — две женщины. Пока стороны обменивались изучающими взглядами, Фаргел занял позицию в сторонке. Подчеркивает нейтралитет? Выкручивайся, мол, сам?
— Он слишком силен для новичка, — сказала одна из дам, обратив свой взор к Фаргелу.
— Потому что забрал у Бориса всю кровь, — объяснил Фаргел, — Бориса Тренева.
Дама нетерпеливо кивнула:
— Я помню. Как это произошло?
— Бори пытался полакомиться сестрой Кеши, — короткий кивок в мою сторону. — А тот оказался рядом, вмешался.
— И оказался сильнее? — холодно вопросила та же дама. То ли она здесь самая главная, то ли я ей противен. Чего прицепилась-то? — Это невозможно. Новичку никогда не победить опытного вампира.
— Верно. Ему помог священник.
Взгляды присутствующих тут же переместились с Фаргела на меня.
— Почему ты об этом молчал?! — выкрикнул один из мужчин. — Вампира убивает священник!
— Пусть почтенный Даулет не волнуется, — размеренно отозвался Фаргел. — Священник больше не опасен.
— Ты убил его? — с живостью поинтересовалась говорившая ранее дама. По мне, монстр с женским лицом, а не женщина. Но, ничего не поделаешь, буду придерживаться традиций.
Было видно, что Фаргел колеблется.
— Нет, — сказал он, наконец. — Но он более не опасен: я убедил его не вмешиваться.
— Слова смертных не заслуживают доверия, — проворчала дама.
— Разве я когда-то обманывал Совет? — Фаргел церемонно вскинул голову.
— Ты заслужил наше доверие, — признала собеседница. — Но что мы будем делать с этим?
«Этим», разумеется, был я. Раньше я молчаливо переминался с ноги на ногу, но вот, похоже, настала пора подать голос:
— Случай с Борисом — дело личное. Вам я не опасен.
— Разумеемся, НАМ — ты не опасен. Но, молодой человек, все не так просто, — ее голос зазвучал неожиданно певуче, мелодичным потоком заполняя все вокруг. — Случай с Борисом показывает: в тебе еще много человеческого.
— Мне кажется, вы бы тоже вступились за того, кто вам дорог! — прервал я.
— Верно, — ее губы сложились в легкую полуулыбку. — Но все, кто мне дорог, давно находятся среди вампиров. Смертные — это еда. Лучше тебе привыкнуть к этому побыстрее. Они все равно умрут.
Придав себе как можно более независимый вид, я промолчал.
— Попробуй сам выбрать свою судьбу, — предложила дама.
А чего ее выбирать? После того, как Дима найдет вакцину, я опять стану смертным. Или нет? Я стану ночным охотником? Действительно, можно выбирать смертельно больных людей, как это делает Фаргел…
— Вот видишь: сам не знаешь, что тебе нужно, — мягко пожурила Старейшая. — Тем более нельзя оставить тебя без внимания: любой вампир, испробовавший крови другого вампира, может стать друдом — созданием более страшным, чем все, кто тебе раньше встречался. Друды делают силу смыслом жизни, их кровавая жажда не знает пределов. Мы должны быть осторожны, новичок.
Ну да, все верно. На всякий случай я церемонно поклонился. Судя по улыбке, появившейся на женских губах, это ей понравилось.
— Ты любишь своих близких и не позволяешь причинить им вред — это похвально, — ее журчащий голос очаровывал меня все сильнее. — Но ведь ты уже убивал смертных — чтобы выжить?
Пока я собирался с мыслями, в стороне заговорил Фаргел:
— Он нашел способ сохранить свою жизнь без убийства.
— Это невозможно! Кровь Бориса сильна, но не настолько!
— И все же — это произошло, — спокойно заметил наставник. — Он выжил, потребляя пакеты с донорской кровью. Донорами называют смертных, которые делятся кровью за деньги.
— Он пил кровь за деньги? — удивился Даулет.
— Нет. Ему ее отдавали бесплатно. В пакетах.
— Кто? Где?
Фаргел пожал плечами. Все немедленно воззрились на меня. Блина, так все хорошо начиналось!
— Смертные, — неохотно поведал я. — По знакомству.
— Послушай, Кеша, — доверительно молвила все та же дама, — недавно была стычка между вампиром и смертными. Кроме Старейшего, погибли четыре охотника. Собственно, если бы мы были там все, расклад был бы совсем иной. Но дело в другом: кого тебе жаль больше?
Я пожал плечами — мол, на провокационные вопросы не отвечаю.
— Типичный новичок, — вздохнув, сказала дама. — Глупый, как все остальные.
Меня покоробило такое отношение. И вообще, могла бы представиться, раз уж знает мое имя.
— Я бы не стал относиться к нему легкомысленно, — вдруг заявил Фаргел. — Он осторожен, уравновешен и далеко не глуп.
— Возможно, — заговорила вторая дама, — но он — все лишь новичок. Не предлагаешь ли ты принять его в Совет?
— Великая Парме прекрасно знает, что нет, — произнося эти слова, Фаргел сделал изящный полупоклон. — Я лишь прошу отнестись к моему ученику внимательно.
— Твоему ученику? — спросила первая дама. — Когда ты упомянул, что появился интересный новичок, ты ничего не говорил об этом.
Фаргел вновь сотворил полупоклон:
— У него три учителя. Три личности повлияли на его становление как вампира: он сам, недавно убитый охотник, и — я.
— Охотник??! — хором ахнули Старейшие.
Убитый?! Я коротко взглянул на Фаргела — ничего нельзя понять по его лицу.
