ступень бытия. Начинают возвышаться другие цивилизации, идут к сингулярности, порождают предсингулярных особей, потом превращаются в Высших, уходят…
– Бла-бла-бла, – сказал я. – Мне знакома эта история.
– Откуда?
– Ты сам ее рассказал. В другой реальности, куда я уходил.
– Ну вот видишь! Это вечный процесс развития разума, друг мой. Все уже было! Нет ничего нового под Луной, да и Луны уже нет. Я всецело за то, чтобы ты победил. Но я против такого наглого вранья! Если твой Высший погибнет, то мир исчезнет лишь для него.
Я размышлял.
Могут ли Высшие врать?
Да конечно же, могут.
– Так что прими нашу помощь, – сказал Иван. – Девчонку спасем. Ты же знаешь, она мне тоже нравится!
Он подмигнул мне, но как-то не обидно, словно искренне завидуя, без скабрезностей и угроз.
– А кто у тебя основа? – спросил я.
– Мы не называем их основой, – ответил Иван серьезно. – Только корнем. Мой первый… он был воин. Князь. Широко известный… в узком кругу. Была битва… в общем, он создал неплохой смысл. Его заметили. Те, настоящие Прежние, оставшиеся с прошлых времен. Мы же принимаем новичков, хоть и нечасто. Вот и меня… его… приняли. Сочли достойным и полезным.
– Что за смысл у него был?
– Такого не спрашивают. – Иван погрозил мне пальцем. – Но, если упрощая… это была дерзость. Дерзость в бою, готовность поставить все на кон, рискнуть.
– Это может быть смыслом? – поразился я.
– В той ситуации? Когда князь достал из ножен меч и стал прикрывать отход своих убегающих ратников? Да. Это был удивительный смысл. Разбитая армия остановилась и снова пошла в бой. И победила.
– Наверное, он был неплохим человеком, – сказал я, помедлив. – Как же ты таким говном стал?
– Жизнь заставила. – На лице Ивана не дрогнул ни единый мускул. – Ну так что, принимаешь нашу помощь?
– Опять ставишь все на кон и достаешь меч из ножен?
Иван подумал и просиял.
– В общем-то, да!
– Могу я с ним поговорить?
– Он лет сто не высовывался.
– Как я его понимаю. И все же?
Иван закрыл глаза.
Он сидел так довольно долго. С минуту, быть может, а учитывая, что время для Прежних величина относительная – его разговор с «князем» мог занять и несколько часов, и несколько дней.
Но когда Иван снова глянул на меня, я понял, что это взгляд другого человека.
– Приветствую, – сказал я.
Прежний снял очки и положил их между нами. С любопытством осмотрелся. Не думаю, что он был не в курсе, где находится и что происходит, но, наверное, когда новая личность выныривает из карманной вселенной, она воспринимает все иначе.
– Что ты хотел, Максим?
У него стал другой голос. Не то чтобы жестче. Тверже, более усталый и разочарованный. Чем-то похожий на голос Лихачева – я подумал о полковнике, которого подставил, и у меня заныло в груди.
– Хотел, чтобы вы сказали, как поступить.
– Ты не знаешь меня, но поверишь моему совету?
– Я знаю его и не поверю его совету.
Прежний понимающе кивнул.
Спросил:
– Иван не такой уж пятигуз [14] и негораздок [15], как ты думаешь. Все-таки мое семя… Идешь к своей жнице?
– Она уже не совсем жница. Она превращается в человека. – Не знаю уж зачем, но я добавил, будто хвастаясь: – У нее даже женские дела начались.
– Человека не делает человеком пролитая кровь, – сказал Прежний. – Ни своя, ни чужая. Ни кровь смерти, ни кровь жизни. Ни мужчину, ни женщину.
– Кровь – это плохо, – согласился я.
– Кровь не хорошо и не плохо. Кровь – это сама жизнь.
– А что тогда делает человека человеком?
Не знаю, зачем я это спросил. Наверное, мне просто было интересно разговаривать с этим существом из тьмы веков.
– Если бы я знал, юноша… – Прежний иронично посмотрел на меня. – Возможно, тогда мой смысл был бы важен для всей Галактики? Иван сказал правду. Так, как он ее видит и понимает. Он готов помочь, правители Ровиана тоже придут. Не все, но многие.
Я вспомнил Мира, Жрицу… кто там еще в колоде? Шут, Император, Императрица… Это если не явится Высший Прежних, который воплощает все их смыслы.
Ну конечно же, мы победим Высшего Миланы.
У них был бы шанс и без меня, а уж со мной – без вариантов.
– А Земля… – пробормотал я.
– Землю оставят тебе. Они пришли из таких глубин времен, Максим, что я для них несмышленое дитя. Правители Ровиана плохо учатся новому. Но все-таки учатся, и они решили попробовать сотрудничество. Это огромный шаг с их стороны.
Я кивнул.
Наверное, так оно и есть.
– Не слушай ни меня, ни моего амбициозного потомка, – сказал Прежний. – Не пытайся переложить свой выбор на других, он перестанет быть твоим выбором. У тебя может не быть ничего, кроме выбора, но пока он есть – ты существуешь.
– А если нет?
– О, выбор есть всегда.
Прежний закрыл глаза. Сказал:
– Мне тяжело здесь. Ты спросил все, что хотел?
– Вы правда князь?
Прежний приоткрыл один глаз и насмешливо посмотрел на меня.
– Боярин…
– Жаль.
– Тогда считай князем, я привык.
Он снова закрыл глаза, а когда поднял веки – это уже был Иван.
– Поговорили? – спросил он с жадным любопытством.
– Да, – коротко ответил я.
Похоже, корень не позволил своим отпрыскам присутствовать при разговоре.
– И что?
Я смотрел на него и вспоминал Гнезда.
Измененных, изуродованных Инсеками. Жниц, стражей, монахов… всех.
А еще те миллионы и миллионы детей, что тысячи лет рекрутировали с Земли Прежние.
Дарина как-то сказала, что чума в Европе была прикрытием для массового забора в ровианскую гвардию. Прежние тогда терпели поражение за поражением, им нужны были миллионы рекрутов, а это очень много для четырнадцатого века.
Труден выбор между двух зол.
– Приходите, – сказал я.
– Куда? – быстро спросил Иван.
– Найдете, – коротко ответил я.
Он не стал спорить. Ободряюще улыбнулся мне и исчез, только накидка из нитей полыхнула напоследок.
Я прислушался к себе.
Высший никак не реагировал. Кажется, он и впрямь на время ушел.
Одобряет он или нет?
Я подумал и решил, что мне плевать.
Нельзя перекладывать свой выбор на других.
Гнездо притихло, когда я подошел к дверям. Показалось мне, или оплетающей министерские стены паутины стало меньше? Паутина – побочный продукт, возникающий при строительстве Гнезда. Люди создают кристаллы, Измененные – паутину. В кристаллах скрыты эмоции и смыслы, в паутине – нейронная сеть Гнезда. Если Измененных становится меньше, то и паутина прирастает медленнее.
Обезумевшей женщины с мертвым ребенком возле Гнезда не было. То ли сама ушла, то ли увели родственники или полиция.
Я открыл дверь и вошел во влажную
