Это величайшая из завоевательных войн в истории.
Сайм повернулся и посмотрел на него:
– Говорят, что Шпеер и армия не прочь заключить мир с русскими, сохранив за ними территории к востоку от Москвы. Геббельс тоже, как я слышал.
– Нет, – заявил Гюнтер твердо. – Мы закончим начатое. Истребим жидобольшевизм навеки.
Сайм рассмеялся, к нему вернулось хорошее настроение.
– Что ж, мы вносим в эту борьбу свою лепту, с учетом сегодняшних событий. В какие времена живем! Охренеть как возбуждает, а?
На миг в его речи снова проскользнул выговор кокни.
«Да, – подумал Гюнтер. – Видно, ты не против пощекотать нервы. А вот я чувствую себя постаревшим и усталым до срока».
Машина катила по сельской местности. Казалось, это воскресенье ничем не отличается от любого другого. Впрочем, однажды на железнодорожном переезде им встретился товарный поезд с закрытыми вагонами, медленно ехавший на юг. На секунду Гюнтеру показалось, что из вагонов доносятся слабые крики, но он не был в этом уверен, а Сайм вроде бы ничего не заметил.
На окраинах Бирмингема тоже было в общем спокойно, хотя временами мимо проносились «Черные Марии» с ревущими сиренами. На улочке в одном из предместий Гюнтер увидел два таких фургона, припаркованных у дома, где, видимо, случилась заваруха. Но толком ничего не разглядел – туман был слишком густым.
Они въехали в центр города, полный готических викторианских зданий, черных от сажи. Прохожих встречалось мало, зато по улицам ходили патрули из вспомогательных. Гюнтер заметил нескольких полицейских у закрытых дверей церкви: они спорили с несколькими людьми, на одном из которых был белый воротничок священника.
– Я вам говорил, что от этих церковников будут проблемы, – заметил Сайм. – Почти уже приехали – штаб-квартира Бирмингемского особого отделения за углом, на Корпорейшн.
Они свернули на широкую торговую улицу и затормозили у двери с синей лампой над ней. Здесь были припаркованы еще несколько автомобилей. Гюнтер увидел очередь, спускавшуюся с крыльца здания и тянувшуюся вдоль улицы. Двое вспомогательных стояли у дверей, еще двое прохаживались вдоль очереди, следя за порядком. Когда Гюнтер и Сайм выбрались из машины, к ним подошел один из окси, стоявших у дверей, – очень крупный, но еще молодой, с россыпью прыщей около рта. Он смотрел враждебно, пока Сайм не показал служебное удостоверение.
– Инспектор Блейк у себя? – спросил лондонец.
– Вроде так, сэр. Только он сильно занят – вам ведь известно про сегодняшние события?
– Наслышаны.
Гюнтер обвел взглядом очередь. Ни на ком, похоже, не было желтой метки, но многие выглядели встревоженными, а некоторые – сердитыми. Один юноша схватил окси за локоть и стал умолять, чуть не плача:
– Я тут ради брата жены. Мне нужно узнать, куда его увели.
– Просто дождитесь своей очереди, сэр, – ответил полисмен. По его тону было ясно, как ему надоели такие вопросы. – В бюро все скажут.
Двое стариков, черные от горя, миновали вращающуюся дверь на входе в отделение и стали спускаться по ступенькам, поддерживая друг друга.
– Друзья евреев? – спросил Гюнтер у вспомогательного.
Уловив его акцент, полицейский посмотрел на него:
– Вы из Германии, сэр? Наблюдатель?
– Просто гость. Впрочем, из гестапо. – Он кивнул в сторону молодого человека из очереди, спрашивавшего про брата жены. – Вы освобождаете евреев, женатых на нееврейках?
– Я не уверен насчет правил, сэр. – Окси смутился. – Нам просто сообщают имена и адреса тех, кого следует взять.
Гюнтер смотрел на печальную вереницу людей, мокнувших под дождем.
– Поначалу мы делали исключения. И сделали их слишком много – впоследствии это осложнило жизнь всем.
– Если честно, мне их немного жаль, – робко сказал молодой полицейский.
– Да. – Гюнтер кивнул. – Это нас затрагивает, это нелегко для нас. И тем не менее это нужно сделать.
Один из вспомогательных проводил их в здание. Люди толпились у стойки, за которой полицейский рылся в машинописном перечне со множеством листов.
– Сейчас узнаю, можно ли попасть к инспектору Блейку, – сказал их провожатый и открыл дверцу в стойке.
До Гюнтера долетали обрывки разговоров. Он наслышался такого в немецких полицейских участках много лет назад.
– Сначала их будут держать на окраинах города, пока не подготовят постоянные места…
– Им выдадут зимнюю одежду. Создадут вполне нормальные условия…
– Нет, мы не можем сообщить, где они. Национальная безопасность…
– Никаких посещений…
– Почему бы вам не забрать их собаку?
Гюнтер посмотрел на Сайма, тот скривился наполовину весело, наполовину презрительно. Вернулся молодой полицейский:
– Инспектор освободился, сэр, но всего на несколько минут. Вы же видите, что тут творится.
Он пропустил их за стойку. Миновав работавших за столами людей в штатском, Гюнтер и Сайм прошли по темному коридорчику к наполовину застекленной двери. В кабинете сидел за столом и копался в бумагах, попыхивая трубкой, пухлый, усталого вида мужчина средних лет в помятом костюме. В воздухе стоял сизый чад. Он наклонился вперед, пожал им руки, не улыбнувшись, и представился: «Инспектор Блейк». Сайм назвал себя и Гюнтера.
– Рады познакомиться, сэр, – сказал лондонец вкрадчиво. – Мы с вами разговаривали по телефону.
Блейк посмотрел на Гюнтера:
– Не знал, что гестапо пришлет своего человека ради этого дела. Мой псих-то, выходит, важная персона.
– Нас беспокоит то, что у него имеются политические контакты в Германии, – вежливо пояснил Гюнтер.
– Он англичанин. Мы сами справимся, – буркнул Блейк и неприветливо поглядел на Сайма. – Хоть мы и провин- циалы.
Сайм развел руки:
– Такова воля комиссара. Сегодня мы навестили Манкастера.
– Выяснили что-нибудь?
В голосе Блейка прорезался интерес.
– Ничего существенного, – ответил Гюнтер. – Но достаточно, чтобы мы продолжили расследование.
– Раз уж мы здесь, – вступил в разговор Сайм, – хотелось бы взглянуть на его квартиру. Как мы поняли, вы можете выделить слесаря, который поможет в нее попасть.
– Мы были бы очень благодарны, – добавил Гюнтер.
Блейк рассмеялся:
– Сегодня самый неподходящий день. Все слесари задействованы в городе, закрывают дома евреев. Уже случались попытки мародерства, да и наши люди не прочь кое-что прикарманить. – Инспектор посмотрел на Сайма. – Почему бы вам просто не взломать дверь?
– Не хотим привлекать внимание, – сказал Гюнтер. – Да и квартиру стоит оставить в неприкосновенности.
Блейк нахмурился:
– Что именно вы ищете?
– Доказательства его зарубежных связей, – ответил Сайм. – Простите, что мы приехали сегодня, – я только утром узнал про евреев. Гестапо будет очень благодарно, если вы посодействуете нам.
Блейк устало покачал головой, потом поднял телефонную трубку и попросил кого-то найти слесаря.
– Так, – произнес он. – Работы уже меньше, но вряд ли кто-нибудь освободится раньше чем через час-другой. Подождете?
– Конечно, – сказал Гюнтер.
– Как все прошло сегодня? – полюбопытствовал Сайм.
Блейк откинулся на спинку кресла и сцепил руки на объемистом животе.
– Недурно. По
