Старик покачал головой:
– Среди испанцев тоже есть хорошие люди, и Луис Сармиенто, дед Уайнакаури, точно насильником не был. Вспыльчивым, гордым – да… Но в том, что случилось, нет его вины. Почему же ты назвал его насильником? Что рассказывал тебе лживый потомок Уамана?
– Что двое детей Уамана, близнецы Катари и Иллья, решили вернуться на большую землю и жить с испанцами. Уаман дал им золота, но в Куско или где-то еще увидел близнецов Луис Сармиенто и польстился на их богатство и на красоту девушки. Катари он убил, а Иллью сделал своей женой.
Голова Уильяка Уму снова качнулась.
– Всё произошло не так, сын мой, совсем не так… Эти двое, Катари и Иллья и правда были очень красивы и склонились к любви меж собой. А это грех, святотатство! Только великий инка мог взять в жены свою сестру, только великий инка! Для остальных это каралось смертью! – Старик разволновался, стиснул руки, вспоминая позор своих далеких родичей. – Зная о наказании, брат и сестра бежали с острова, а золото им дал не Уаман, золото они забрали в храме, похитили священные сосуды и изваяния богов…
– В храме? – удивленно переспросил Шелтон. – В каком храме?
– Тот большой дом в нашей деревне, куда вселился Уайнакаури, он и был храмом… уже целый век мы обходим его стороной, ибо храм опоганен… осквернен братом и сестрой… Но кары они не избежали. В Куско встретился им Луис Сармиенто, пожелал взять Иллью в жены, и она согласилась, решив, что так ее судьба и судьба брата устроятся. Но они продолжали грешить, и Сармиенто, проведав об этом, в гневе убил Катари. Он и жену бы убил, но она ждала дитя… родила сына, и боги послали ей смерть. Так это было, Шел-та, сын мой. С тех пор проклят род Уамана, и теперь иссяк он полностью!
Успокаиваясь, старик глубоко вздохнул и промолвил:
– Это все, что тебе хотелось знать?
– Да, отец мой. То, что случилось с Катари и Илльей, с братом и сестрой… – Помянув имя Божье, Шелтон перекрестился и продолжил: – Наша вера тоже считает это великим проступком. Но все же мне жаль их – ведь стали они жертвой любви, пусть и греховной.
– Думаю, в те дни, что мы провели на Мохасе, ты бы их не пожалел, – произнес Уильяк Уму. – Расскажи я об этом прежде, ты бы только возмутился… Должно быть, что-то в тебе изменилось, Шел-та.
– И что же?
Старый инка усмехнулся:
– Ты встретил женщину и познал силу любви. Это бывает не со всеми, Шел-та, и если случается, не всегда ведет к благу… Но твоя женщина – она ведь не сестра тебе?
– Ну, как сказать… – ответил Шелтон. – Ее дед был братом моей бабки.
– Это дальнее родство, и боги карать вас не станут, – сказал Уильяк Уму, пристально глядя на рокотавший вдали водопад. – Тем более что ты и твой порох сослужили им службу. Теперь никто не потревожит наших богов, и они умрут в тишине и покое…
Река, блистая на солнце, струилась на восток, покачивались в тихой заводи кувшинки, в лагере дымили костры, ревели ламы, гомонили люди. Потом раздался женский голос. «Соледад, – подумал Питер Шелтон, – моя Соледад…»
Кажется, она его звала.
Восточные склоны Анд. 2302 год
– Ну как, похоже? – спросил Амад Ферейра, глядя на бурный поток, падавший со скал. – Я не думаю, что здесь что-то могло измениться. Для таких природных явлений шесть веков – миг в череде миллионолетий.
– Похоже, – неуверенно произнес Мохан. – Общий вид, размеры водопада, лес на берегах реки – всё совпадает. Но я точно помню, что в воде был огромный камень, похожий на клык, – вон там, метрах в тридцати от верхнего карниза. Здесь его нет.
Николай Завьялов, смотритель заповедника, сопровождавший их, негромко рассмеялся.
– Вот опровержение ваших слов, Амад. В природе и впрямь многое не меняется, но нам, людям, надо все переделать, переиначить. Скалы в потоке сейчас нет, но она была.
– И куда же она делась? – спросила Елизавета.
– Срезана в… – Завьялов вытыщил из-под рубахи медальон и развернул экран информатора, – срезана лазером в 2087 году. По нашим данным, тогда был построен санаторный комплекс, ныне не существующий. Отель возвели в горах, в нескольких километрах отсюда, и водопад стал одной из приманок для туристов. К нему проложили подвесную дорогу, и какой-то дизайнер решил, что без скалы вид будет живописнее.
Они расположились у экспедиционного глайдера, приземлившегося на речном берегу. Водопад был виден отсюда как на ладони: поток в пене и брызгах обрушивался в пропасть со скального карниза, над ним играли радуги, река бурлила в тесном ущелье, но, вырвавшись из него, разливалась шире и становилась спокойнее. «Где-то там заводь с кувшинками, – подумал Мохан. – Надо будет показать их Лиззи…»
Акустический купол, созданный глайдером, сводил рев и грохот потока до вполне приемлемого уровня; напоминая о своем присутствии, водопад не мешал беседе. Тельме Хасс, геологу экспедиции, приходилось хуже – она висела на гравиплатформе под карнизом, и защитой ей служил только шлем. С берега, где стоял Мохан, геолог походила на крохотного паучка, парившего на древесном листке у края падающих вод. Ли Нгуен, кибернетик и оператор силовых экранов, сидел в глайдере и взирал на мир глазами многоногого робота-жука. Три таких устройства дожидались команды на скале – там, где обрывалась ведущая к водопаду древняя тропа. Мохану казалось, что он узнает путь, которым Уильяк Уму вел Питера Шелтона, но кто мог в точности знать об этом? Шесть веков – это все же шесть веков…
Зато теперь он уверился, что водопад – тот самый, с огромным камнем, напоминавшим драконий клык. Его вырвали, но память, к счастью, сохранилась; всё свершенное тут по людскому неразумию было зафиксировано в файлах заповедника Восточных Анд. Река, у которой после долгих поисков сел их глайдер, носила имя Уарако и являлась истоком Амазонки; на ее берегу Шелтон разбил лагерь и строил плоты. Возможно, если поискать у заводи, найдется что-то пережившее века – ржавый обломок ножа, медная пуговица от камзола или прохудившийся котел… Скромные свидетельства прошлого, но в своем роде не менее ценные, чем сокровища инков.
– Значит, мы на нужном месте, – с довольным видом произнес Ферейра. – Тельма, у тебя есть новости?
– Никаких, – прозвучал из микрофона голос геолога. – Если здесь что-то взрывали, то вслед за взрывом последовал обвал, так что я наблюдаю обычный естественный сброс – такие бывают после землетрясений. В камнях могли сохраниться следы пороховых газов, но думаю, что камни эти на дне реки. Во всяком случае, мои приборы ничего не показывают.
– Тогда не будем возиться с химическими анализами. Мохан узнал местность, так что попытаемся найти вход в пещеру. – Археолог махнул рукой сидевшему в глайдере Ли Нгуену. – Ли, приступай! Приподними для нас завесу тайны!
