Исай Давыдов - Я вернусь через тысячу лет. Книга 1

Вторую квартиру подряд освобождают Тарасовы для новых жильцов – одну на Земле, другую на Рите…

Мама – совсем седая. Хотя в её сорок лет это вовсе и не обязательно. Но именно такой вошла она в корабль, такой же и вышла из него на Рите, и не стала подкрашивать волосы. А лицо у неё молодое – гладкое, без морщинок, улыбчивое. И губы – яркие. Никогда мама их не красила. Только горькие косые складки нацелились вверх от уголков рта.

Вчера утром, за первым бритьём после гибели Бируты, я заметил, что и сам поседел в эти дни почти полностью. Не так давно гибель Челидзе запорошила мои виски. Бирута первая это заметила… А теперь её нет, и некому вслух удивиться моей седине…

Два седых, но вовсе не старых человека в опустевшей, уже пахнущей нежилым квартире… Два самых близких человека, которым предстоит расстаться неведомо на сколько.

В общем-то, мама летела сюда только ради того, чтобы быть возле меня.

А теперь и я ухожу…

– Знаешь, Алик, – тихо произносит мама, устроившись в кресле, – что обычно говорят матери уходящим вдаль сыновьям? Береги себя!.. Ничего более точного история не придумала. И вряд ли придумает… – Мама коротко усмехается. – Но у нас есть и ещё одна тема для разговора. Тема, которую ты меньше всего ожидаешь…

– Какая же, мамочка?

– Медицинская.

Действительно, такой темы я не ожидал.

Хотя, конечно, чему удивляться: мама – врач.

– Слушаю, мама. И заранее слушаюсь. По привычке.

– Есть, Алик, информация, которую у нас не передают по радио. До сих пор ты мог без неё обходиться. Теперь положено узнать.

– Дополнительные прививки?

– Увы… – Мама вздыхает. – Никто не знает, какие тебе теперь нужны прививки. Знали бы – сделали бы. Ищем! Всеми способами. И тебе придётся принять в этом участие.

– Мне?! С моим-то медицинским образованием?

– А чему удивляться? – Мама пожимает плечами. – Ты будешь, как в старину говорили, «работать с людьми». Вот и узнавай, что это за люди. Во всех отношениях… В том числе и в медицинском. И себя охранишь, и остальных предупредишь, с кем придётся иметь дело на этой планете…

В маминых словах чувствую я взгляд не рядового врача, а медицинского начальства. Она явно мыслит не масштабами своей операционной или хирургического отделения, которым руководит, а всей местной медицины.

Что ж, это естественно. Сейчас мама помогает в организационных делах Марии Челидзе. Когда после гибели Вано Мария почти не могла работать, многие её заботы взяла на себя мама. Да так оно и осталось… И мама оказалась кем-то вроде постоянного заместителя у Марии.

В общем-то, кстати. У мамы громадный, по местным понятиям, медицинский опыт. Мария, понятно, лучше знает условия планеты. Превосходное сочетание! И, главное, сложилось само собой…

– Так что же я должен там делать медицинского?

– Помнишь, Алик, такую детскую игру – скреплять клятвы кровью?

– Как не помнить!

– А помнишь, откуда она пришла?

– В наш двор – кажется, с соседнего. А вообще-то, из древности, от каких-то дикарей.

– Тебе никогда не приходило в голову, что такой обычай могли привить земным дикарям существа куда более цивилизованные?

Так вот оно что!.. Вот, оказывается, где самый неожиданный след древних межпланетных контактов!.. Сотни лет искали мы следы чужих астронавтов на Земле. И египетские пирамиды объявляли их следами, и потрясающие храмы ацтеков, и Баальбекскую террасу. Даже самого Иисуса Христа называли посланцем прогрессивного инопланетного человечества. А вот наиболее яркого космического следа на Земле в лоб не замечали – того, что шёл рядом с нами с самого детства. Воистину, видим только то, что понимаем. А чего не понимаем – в упор не увидим… Ведь скрепляя клятвы кровью, мы даём возможность сделать анализ нашей крови. Выходит, кто-то когда-то именно таким простым способом брал кровь на анализ у земных дикарей. А они, не понимая сути, придали этому мистический характер, ввели в такой стойкий обычай, что он дотянулся даже до моих детских игр.

– Анализ крови, мамочка?

– Да, Алик. Ты догадлив.

– Ну, с твоей-то подсказкой… И мне придётся так скреплять договоры?

– Лучше всего – так. Мы пришлём тебе целый ящик парных стёклышек в холодильничках. И за каждой парой готовы гонять вертолёт. Настолько это важно!

Мама поднимается из кресла, ходит по комнате, зачем-то берёт в ладони и как бы согревает своим теплом безделушки с туалетного столика Бируты. Наверное, она даже не думает о том, что делает. Думает только о том, что говорит. А эти невольные движения – сами собой…

– Скажи, ма, – интересуюсь я, – а какие практические последствия могли иметь те древние анализы крови? Вообще, могли быть какие-то последствия?

– Не «могли быть», а были! – У мамы удивлённо поднимаются брови. – Просто глобальные последствия! Вообрази: обнаружили льюис в Америке – и стали избегать личного контакта с племенами. Кому же охота заразиться?.. В результате коренная Америка на тысячу лет отстала от Европы. И потом была покорена Европой… Обнаружили СПИД в Центральной Африке… А он там был и до двадцатого века… – Слегка махнув рукой, мама садится обратно в кресло. – Просто его не понимали, не замечали… Но гости Земли, обнаружив СПИД, оставили Экваториальную Африку в покое. Никаких контактов! В результате она отстала даже от коренной Америки. И тоже была покорена Европой… В старину объясняли это отставание географическими факторами. Мол, там почти вся пища – готовенькая… Была такая географическая теория развития… Но куда проще объяснить это факторами медицинскими. Читал про такое философское понятие – «бритва Оккама»?

– Читал. Что-то вроде: «Самое простое объяснение – оно же и самое верное».

– Примерно, так. Вот медицинское объяснение и кажется мне самым простым. Оно включает в себя и длительность жизни, и её качество, и возможность близкого общения с более развитыми цивилизациями. А всё это сходится в один узел – скорость накопления информации. От неё зависит весь прогресс… Я доходчиво объясняю?

– Вполне, мамуля.

Вдруг я вспоминаю о Марате. Неужели он тоже собирает анализы крови?

– Мама, а Марат? – спрашиваю я. – Марата тоже в это включили?

– А как же? – удивляется мама. – Он получил такой же ящик и такую же инструкцию и выполняет её. Но ему легче.

– Чем?

– Спрос меньше. Кровь ра нам, в общем, уже известна. Многие из них у нас… У всех анализы взяты не по разу… С гезами – хуже. Они в нас не стреляют и потому не попадают к нам. Но вот Фёдор Красный договорился о мире и с гезами, и с ра. И скрепил эти договоры кровью. А мы исследовали кровь двух вождей. К счастью, пока в этих племенах не обнаружено ничего похожего на льюис или СПИД. Но кто знает, что ждёт нас на Западном материке? И прежде всего – тебя ждёт…

– Почему же об этом – ни слова в радиопередачах?

– Потому что их слушают задержанные у нас ра. А ведь когда-то их чему-то научат, и они вернутся в своё племя. Зачем же осложнять медицинскую работу с ними? Ведь пока они как дети… Вспомни, ты в детстве тоже боялся прививок, уколов… Вот когда появятся среди них врачи, тогда врачам и можно будет всё открыть. Но представляешь, когда это будет?

– Боюсь, не доживу.

– Вот это ты перехватил… Чукчи, ненцы, эскимосы были в начале двадцатого века почти в таком же состоянии. А в середине века среди них было уже немало хороших врачей. Неужели ты не надеешься прожить ещё полвека?

– Если дадут…

– Потому и повторяю: береги себя!.. И ещё, Алик… Никто тебе этого больше не скажет… Только я, наверное… Во всяком случае, Марата я предупредила… Если дойдёт дело до брачного союза, тоже скреплять его кровью. Как всякий договор. Ты понял?

– Думаешь, и мне придётся?

– А ты надеешься это полностью исключить? Изменить без этого что-нибудь в чужом племени?

Серые глаза мамы прямо, неотрывно смотрят в мои. Не увернёшься от её взгляда, не уйдёшь от вопроса. Всё она сразу увидит и поймёт, как в детстве – умная моя, неизменно справедливая и безжалостно честная мамочка.

– Нет, мамуля. Полностью этого не исключишь.

…И вот я шагаю по изумительно красивой здешней земле гигантскими шагами. Ракетный ранец несёт меня над дорогой, которую машины прокладывают к будущему порту. Её широкая прямая золотистая лента обрывается неожиданно, и я как бы отталкиваюсь от неё и перепрыгиваю с поляны на поляну, с одного берега реки на другой. Я шагаю по зелёным лесам и стальным озёрам, за несколько минут перемахиваю длинный, извилистый, как норвежские фиорды, залив, на котором будет построен наш порт.

У меня за ухо заложен приёмник-наушник, и я слышу песню, которую, сидя в радиостудии, поёт мне вслед Розита:

Потом она поёт другие песни. Все любимые мои песни летят мне вслед и разносятся над планетой, где живут, может, миллионы людей и где никто, кроме горсточки нас, землян, не может услышать этих песен.