Профессор умолк. Какое-то время царила тишина.
— Что мы делаем дальше? — спросил Гарри.
Но профессор решил не отвечать. Вооружившись линейкой, он принялся делать новые измерения, ориентируясь на пустые углубления и один особенно ярко сверкавший красный камень, словно бы «возглавлявший» круг. Время от времени доктор наскоро записывал результаты и производил какие-то расчеты. Вскоре он сказал:
— Этого, думаю, хватит. Теперь предлагаю…
В это мгновение что-то случилось. Гарри Вендел схватил его за плечо. Он показывал на повисший в воздухе камень. Тот двигался!
Камень вращался, почти незаметно глазу, словно какое-то огромное колесо, крутящееся на оси. Это вращение было до того медленным, что его запросто можно было бы не заметить, если бы не свечение драгоценных камней. Внезапно камень остановился — резко и ненадолго, будто напоровшись на зазубрину. И сверху до них донесся глубокий, торжественный бой храмового колокола.
— Что это? — вздрогнув, спросил Гарри. — Кто сдвинул камень?
— Может ли быть, — догадался Чик, — что Хобарт Фентон нашел ключи?
— Это еще предстоит выяснить! — ответил доктор. — Идемте — мы должны узнать, что произошло!
Не прошло и минуты, как они это узнали. Выйдя сквозь тайную дверь в теперь уже опустевший большой зал храма, они увидели старшую королеву, Нервину: она спускалась с высокой лестницы, что вела к «Пятну Жизни».
— В чем дело? — нетерпеливо спросил Гарри.
— Арадна! — ответила она, в ее голосе звучало странное напряжение. — Что-то случилось, и она… она провалилась в «пятно»!
Глава XLVI
Из потустороннего
— КАК ЭТО СЛУЧИЛОСЬ?
— Я так и не поняла. Мы отправились поиграть с собакой. Она не хотела оттуда уходить, и Арадна в шутку попыталась подтолкнуть ее к ступеням. У нее получилось, но… всё произошло так быстро. Арадна исчезла!
К счастью, «пятно» к этому времени уже казалось далеко не таким жутким, как прежде. Теперь, когда они знали, что и кто находится по ту сторону, всё было иначе. Как сказал потом доктор в частной беседе с Чиком и Гарри:
— Это не так уж и плохо — я имею в виду, если там несет стражу Хобарт Фентон. Думаю, так и есть. На самом деле я жалею, что мы не знали об этом загодя — мы могли бы послать ему весточку.
И профессор принялся объяснять, что он имел в виду. Этот разговор состоялся спустя двадцать четыре часа после исчезновения Арадны — еще через двадцать четыре должен был настать вечер Последнего Дня — шестнадцатого из Дней Жизни, который Рамды называли Днем Суда. Маховисал превратился в кипучее море людей, прибывших, чтобы увидеть воплощение своих самых заветных надежд.
— Помните, что, если «пятно» не откроется в последний момент — и мне, и вам конец. Мы сами себя раскроем как «самозванцев», и наши жизни не продлятся и минуты после завтрашней полуночи, если мы не сможем прорваться! Это пророчество — ВСЁ для томалийцев. Было время, когда они принимали его в качестве религии; теперь это убеждение разума, которого они придерживаются все до одного. И они не могут дождаться новой чудесной жизни за «пятном», в потустороннем мире — нашем мире!.. Итак, самой щекотливой задачей будет открыть «пятно» на достаточно долгий срок, чтобы мы могли миновать его, однако не дать пророчеству осуществиться полностью. Мы обязаны вернуться домой вместе с этим черным портфелем, а затем захлопнуть дверь перед носом всей Томалии!
Речи об этом больше не заводили до заката следующего дня, когда доктор, Гарри и Чик сели перекусить. Они ели так спокойно, словно ничего из ряда вон выходящего не происходило. С их места (они сидели в одном из приделов храма) открывался вид на заполненные улицы, где толпились бесчисленные толпы паломников — все они стекались на огромную квадратную площадь перед храмом. Стражей нигде не было заметно — важности происходящего оказалось достаточно, чтобы поддерживать порядок. Однако потрясающие воображение возможности этой фанатичной толпы не заставили голос доктора дрогнуть ни на йоту.
— Я понятия не имею, что может случиться, — сказал он. — Что касается меня, то я не рискну приблизиться к «Пятну Жизни». Я буду в комнате под ним. Но вы двое должны показаться, как только сядет солнце. Об этом говорят некоторые древние записи. Вы вместе с Нервиной обязаны будете подняться по ступеням к «пятну» и оставаться там до полуночи — до самого конца. Нам также следует быть готовыми к непредвиденным обстоятельствам, — он достал из кармана какие-то бумаги, выбрал из них две и передал своим ученикам. — Вот подробности того, что надлежит сделать. В случае, если вырваться удастся только одному из нас, этого будет достаточно.
— Но… как от этого может быть какой-то толк, если мы получили их только сейчас? — спросил Гарри.
— Поломайте немного голову, джентльмены, — благодушно пожурил их доктор. — Вы скоро поймете суть моих стремлений. Это один из тех случаев, когда, учитывая природу задействованных сверхъестественных сил, нет никаких сомнений, что вам лучше реагировать на все происходящее как можно естественнее. Вы можете заметить, что я сделал чертеж участка «Слепого пятна», а также кое-какие подсчеты, которые скажут сами за себя. Более того, я написал кодовую комбинацию к лабораторному сейфу в моем доме в Беркли. Там хранится зеленый камень. Берта поможет, как только поймет, что это моя воля; ей не нужно будет ничего объяснят Остальное можете оставить мне, молодые люди. Ведите себя так, будто понятия не имеете, что я нахожусь под «пятном». Я буду просто экспериментировать с этим кругом из камней — хочу проверить, нельзя ли повторить явление, повлиявшее на Арадну. Я не думаю, что это было просто совпадение — скорее, наступил очередной «промежуток».
Больше он об этом не говорил, если не считать замечания, что он надеется непосредственно связаться с Хобартом Фентоном до наступления полуночи. Однако он спросил в самой небрежной манере:
— О, кстати… кто-нибудь из вас припоминает, в какую сторону выходит фасад дома на Чаттертон-Плэйс?
— Северную, — ответили почти что в один голос Гарри и Чик.
— Ах да. Что ж, храм смотрит на юг. Сможете запомнить?
Они ответили, что смогут. Разговор за едой прекратился. Только когда они встали, доктор произнес:
— Может быть, Хобарту Фентону придется пройти сюда. Жаль, я не так много знаю о его складе ума — это во многом вопрос духовного воздействия: объединенной силы трех камней и трех степеней физического колебания, производимых им и вами двумя. Посмотрим… Сегодня произошло кое-что — об этом мне рассказал Геос, — что может весьма решительным образом увязать с этой историей Хобарта. Около часу дня один из храмовых фазанов стал очень странно себя вести на самом верху большой лестницы. Он ходил вокруг белого камня, изредка взлетал, а потом принялся прыгать вниз по ступенькам. Геос говорил, что, спустившись где-то на шестнадцать ступенек, фазан остановился и начал отчаянно трепыхаться, как будто его держал в руке кто-то невидимый. Внезапно он пропал из виду и так же внезапно появился вновь. Потом, невредимый, улетел прочь. Не уверен, что могу это объяснить, но… что же, поглядим!
Он умолк и первым прошел к выходу из крыла. Там они секунду или две ждали появления Нервины с ее свитой. Без всяких задержек вся процессия направилась к большим черным ступеням.
Позади остался один лишь доктор.
Толпу рассекал коридор из стражей, по которому Нервина вместе со свитой могла добраться до подножия лестницы. Дойдя до этого места, она остановилась, чтобы оглядеться.
Солнце только что село, огни же храма еще не зажгли. Над головами тяжело нависали грозовые тучи, еще более зловещие, чем при ярком освещении. Огромные водные столпы и немыслимые размеры помещения ничуть не теряли внушительности от бесчисленной толпы, заполнившей собой каждый уголок. Сводчатый вход в фасадной части здания позволял взгляду проникнуть наружу и убедиться в том, что там людей скопилось еще больше. Но все они молчали, и это молчание было исполнено почтения и ожидания.
