* * *
Экземпляр, который вывернул из-за угла и надвигался на Назарова, сразу понравился красному командиру. Ни на анархиста, ни на поэта он не тянул. И вообще, у него разве что на лбу не было выколото: "Я - мазурик".
"Мелочь, понятно. Так оно и к лучшему. Пьян, как сапожник - и это неплохо", - заключил Назаров, огляделся, подобрался.
Их физические тела встретились в коридоре.
- Ну, здорово! - Федор обнял незнакомца, окунувшись в самогонные пары. - Наконец-то вижу своего! Кирю Пензенского знаешь?
- Чего? - прижатый к стене добродушно улыбающимся солдатом, незнакомец недоуменно чмокал губастым ртом.
- А Патрона? А Пастуха знаешь? - не унимался солдат. - А может, ты и Князя не знаешь?
Последнее Назаров произнес угрожающе. И по тому, какой испуг промелькнул в пьяных глазках, обрамленных синевой, Федор понял - знает.
- Чего надо, мужик? - взгляд губастого скользнул влево-вправо по коридору.
- Пензенский я, от Кири. По делам тутова. С делами, вишь, туго. А Киря говорил, плохо будет - к Князю иди, адресок этот шепнул. Князя, говорил, все тутова знают и покажут. Показывай, с меня угощение, с Князя слово ласковое получишь.
Эх, не настолько пьян оказался этот губастый. Видать, просек вранину, нутром уголовным почувствовал, что не свой перед ним и Князь ему не для совместных дел нужен. Дернулся губастый, пытаясь вырваться из фальшивых объятий и убежать к своим - шухер поднимать.
Но Федор и такой поворот предвидел. От удара в солнечное спелетение уголовник, ойкнув, согнулся пополам. И получил добавку солдатским локтем в лоб. Как раз в этот момент в коридоре появились люди. В виде двух девиц с коротко остриженными волосами. Пришлось товарищу Назарову совсем по-дружески, то есть крепко-крепко, обнять готового сползти на пол губастого и пьяно замычать какую-то песню. И мычать, пока девицы не пройдут мимо.
- Вот они, мужчины, - довелось при этом услышать Федору Назарову, - во всем своем великолепии. Отупевшие, довольные собой и ни на что не способные.
Когда девицы скрылись и никто другой пока в коридоре не объявился, Федор потащил губастого к замеченной им поблизости мрачной, грязной и пустой лестнице, чтобы на одной из темных площадок потолковать с мазуриком серьезно. То есть вдавив в ребра опрашиваемого револьверный ствол...
* * *
Скрипели под ногами доски настила.
- Серега! - послышались из зала радостные крики и выстрелы.
- Давай, иди, не бойся ты, рязанские всюду прорвутся, - подталкивал Ракова в спину Сергей Есенин.
- Да я того, - бормотал Марсель Прохорович, - не артисты мы, непривыкшие.
Они остановились, покачиваясь над керосинками рампы.
Есенин вздохнул глубоко. На выдохе гаркнул в зал:
- Слушать сюда! Сергей Есенин представляет! Мой начинающий друг...
- Как там тебя? - он повернулся к Марселию.
- Товарищ Раков я, - прошептал красноармеец.
- Господин Раков! Любите его! - бросил Есенин в зал и ткнул своего протеже в бок. - Читай, публика ждет.
Марсель плохо понимал, что же такое происходит, осмыслить событийные закрутки мешала плотная самогонная завеса. Прохорычу оставалось лишь подчиниться всему этому обрушившемуся на него бреду. Он сказал, поглядев в темноту зала:
- У Кибитина, того, половой... Иван... слагал-с...
- Не пори чушь, читай! - рука Есенина ободряюще легла на плечо.
Раков отер губы тыльной стороной руки и тихим голосом начал:
Где Рязанская застава,
Там стоит трактир большой,
В отделении направо
Служил Ванька половой.
- Громче ты! - прервал чтеца выкрик из зала.
Три копейки, пятачочек
Часто в пояс он совал,
И с тарелки в рот кусочек
Он без промаха бросал.
Раков закрыл уставший рот. Зал безмолствовал, переваривая.
- Вот так вот! - воскликнул Есенин, подняв указательный палец, - Съели? Как слагать-то надо! Ну, а меня будете слушать?
Боец Раков уходил со сцены, слыша сзади голос земляка Сереги:
Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа...
Доски сцены под ногами Марселя Прохоровича ходили ходуном, как палуба в шторм. В голове бушевали ветра и, как вымпел на мачте, билась одна-единственная мысль: "Товарищ Назаров будут ругаться..."
Корявые ступеньки, помогающие возвращаться со сцены в зал, под бойцом Раковым принялись отплясывать джигу. Боец не удержался на них и полетел вниз. И попал точно в чьи-то объятия.
Перед глазами опускался-поднимался дешевый жемчуг на длинной нитке. Пахнуло приторно-сладкими духами. Боец Раков обнаружил свою голову в удобной теплой ложбинке.
- Ах, - прозвенело над его ухом, - как чудесно! Я так люблю поэтов!
К Марселю Прохоровичу без промедления вернулась былая устойчивость, он выпрямился и увидел перед собой - Женщину. Она показалась ему прекраснейшей на свете. В чарующем самогонном тумане проступали очертания круглого лица, украшенного многообещающей улыбкой. Ослепительно сверкали крупные медные серьги. Глубокое декольте открывало волнующий вид на пышные холмы. И при этом обладательница подобного богатства говорила:
- Пойдем со мной, голубок! Я поблагодарю тебя за стихи. Здесь столько совершенно пустых комнат!
Товарищ Раков как-то сразу позабыл о своем командире, товарище Назарове, да и о деле, что привело их в такое замечательное место. Декольте и его содержимое заполонило мир, сузило его до размеров совершенно пустой комнаты. В которую очень захотелось попасть. И поскорее.
Боец Раков почувствовал, как теплая ладонь обхватила его запястье. Марсель с удовольствием покорился ей, давая себя увести.
* * *
На этой, непарадной, лестнице было грязно и пусто. "Славное место, подумал Федор, - тут нам никто не помешает. Спущусь пониже - там совсем хорошо, полная тьма".
И вдруг сзади раздалось шарканье.
Федор резко повернул голову:
- Вам не помочь, милостивый государь?
Немолодой, среднего роста, чуть полноватый господин, хорошо одетый, в пенсне и шляпе, с аккуратной бородкой и при тросточке. Который в этом особняке пару раз попадал в поле зрения товарища Назарова, но ничем солдата не заинтересовал.
"И откуда он только так внезапно и не вовремя выполз?" - посетило красного командира недоумение.
- Вашему другу худо? - участливо спросил аккуратный господин.
- Щас будя хорошо. Сами управимся. Без буржуев, - грубо отрезал Федор, надеясь, что господин обидится и уйдет.
Но тот не обиделся и остался. И даже сказал:
- Я все-таки позволю себе дать вам совет. Положите вашего друга так, чтобы он поспал, отдохнул подольше. Желательно не меньше часика. Тем временем я попробую разрешить все ваши затруднения. Вы ведь ищете Князя, не так ли?
Назаров пристально взглянул в глаза, увеличенные пенсне. Простодушные, честные глаза, черт побери.
