В поезде Володимир возобновил «секретный разговор»:
— Ваш друг — единственный представитель экспертного сообщества, который всерьез воспринимает существование Ведьминого кольца. Но он неверно воспринимает его цели. Вернее, он судит о Кольце по его тактическим задачам. Отвратить войну, спровоцировать войну — это мелочи игры, второстепенные задачи. Он — единственный из вашего круга, Ольга, кто способен внимательно выслушать более полную информацию о Кольце. Поэтому махатмы поручили мне высказать Артему их соображения. Необходимо срочно начать новый этап работы экспертного сообщества с Кольцом. Поэтому мне нужно срочно связаться с Артемом.
— Боюсь, что это нереально, — властно заявила Лайза, которая, в отличие от Ольги, была в теме.
— Но необходимо, — ответил Володимир тоном, также не терпящим возражений. — Он рано или поздно свяжется с одной из вас. И тогда я должен быть рядом.
Ольга в общем поняла, что дело Володимира серьезно. Она поинтересовалась, почему нельзя просто передать Артему координаты Володимира и суть дела.
— Боюсь, в этом случае я могу не дожить до контакта. — Вполне серьезно исключил эту возможность хранитель тайны махатм.
В конце концов договорились, что Володимир может путешествовать с ними в ожидании заветного звонка.
За окном проносились бесконечные ряды домиков с зелеными садиками, и их кварталы уходили за горизонт, ограниченный горной грядой. «А ведь когда-то здесь были только болота и пурга», — мечтательно произнес Володимир.
Остров накрывал тайфун, горизонт потемнел, ветер взметнул над бескрайним полем крыш вихри мусора. Поезд нырнул в туннель под Татарским проливом, и за окном стало темно.
Володимир, мирно дремавший в кресле, вдруг встрепенулся и молвил не своим голосом:
— Торопитесь. До начала Большой игры осталось семнадцать дней.
24 августа — 3 сентября.
Париж.
Романов, Аника.
«Философы и историки не устают спорить о первичности. Что первично, что определяет развитие событий. Хотя бы в человеческом обществе. Экономисты и их последователи нашли объяснение всему в экономике. Но попытка внедрить их теории в жизнь показала, что экономические процессы в свою очередь легко вывести из политических. Именно политическими, властными силами направляются экономические потоки. Собственность — это власть над людьми. Признание за экономикой первичности — описание человека как тела, потребляющего и производящего ресурсы, совокупляющегося и размножающегося. Это — преувеличение роли животного начала в человеке. Политическое понимание экономики превращает человека в инструмент или источник власти. Это — взгляд на человека как на передаточный механизм. Но и действия властителей определяются их идеями. Любой шаг человека можно вывести из его представлений, а развитие мира — из развития идей. Но не слишком ли много чести человеку, если судить о нем как о воплощенном духе? Мир идей, хотя и путем множества упрощений, можно поставить в зависимость от экономических интересов. Что же первично? Кругооборот».
Кругооборот событий нежданно занес Сергеича в тихую заводь.
В связи с военной обстановкой в Европе парижские власти закрыли воздушное пространство. Вокруг города висела цепь дирижаблей с металлическими сетками и соответствующими надписями. Пришлось садиться в каком-то пригороде Медон, откуда можно добраться до центра по железной дороге. В связи с дефицитом энергии электричка ходила два раза в день — утром и вечером, и билеты были недешевы. Во всяком случае, для французов, большинство которых предпочитало велосипед.
Был уже вечер, вторая электричка ушла, и Сергеич стал искать ночлег. Гостиницы забиты беженцами. В конце концов после долгих хождений по узким улочкам удалось найти местечко, которое сдавалось усталому путнику.
Дом недавно купил эмигрант из Тель-Авива, осажденного маврами. Хозяин подробно разъяснял жильцу, как пользоваться допотопной системой отопления и водоснабжения, у которой не было компьютерного управления, и поэтому нужно было постоянно самому регулировать температуру в комнате ручкой.
— А как же ночью?
— Ночью лучше сделать поменьше, для экономии, и накрыться одеялами, их много. А вот видеоплощадка в нашем апартаменте не предусмотрена. Мы соблюдаем тишину. И еще не надо стучать дверьми. Здесь все очень слышно. Старинные материалы — никакой звукоизоляции. А у меня маленькие внучки, если они проснутся, то не дадут спать не только нам, но таки и вам. Мы собирались делать ремонт, но запретило местное общество охраны культуры. В этот дом заходил Роден к одной своей знакомой. Вы понимаете. По этим ступеням ступала великая нога. Теперь они под защитой гражданского общества. Так что, ради Бога, ступайте осторожней.
Вперемежку с бытовым инструктажем хозяин дома рассказывал, как они бежали из Хайфы на перегруженном старом глиссере со всей семьей и скарбом (ветряк, небольшой автолет, кухонное и компьютерное хозяйство), а над ними проплывали на Анкару корабли мавров. Могли бы сделать один выстрел — и все. Но не сделали. Господь милостив к своему народу.
«Господь милостив к тем, кто выжил, — подумал Сергеич. — Или к тем, кто умер вовремя».
Сергеич прибыл в Медон, когда весь мир следил за ходом сражения в Штутгарте. Нибелунги остановили прорыв мавров страшной ценой. Мавры надеялись на средства глушения радиоуправления, которые не позволяли автоматическим средствам вторгаться в воздушное пространство над их группировкой. Чтобы пробить эту зону глушения, нибелунги бросились вперед сами с навесными ракетами. СМИ без конца крутили кадры, полученные прямо с боевых автолетов, — видеокамеры были установлены на большинстве нибелунговых машин. Стремительно приближаются прифронтовые холмы. Видны транспорты противника. Рой автоматических «жуков» ПВО мавров. Кто выстрелит первым? Справа от кабины море огня. Этого нибелунга пронесло, а его товарища нет. В век всеобщей автоматизации людей снова кладут на алтарь истории. Но, может быть, это лучше, чем погибнуть в обычной летокатастрофе? А вот и масса войск, склады. Наши ракеты пошли. Наверное, попадут в цель — там внизу полным-полно войск и техники. Но камера этого не видит — впереди только звезды. Выполнив задание, пилот резко забрал в ночное небо. Нужно уносить ноги. Звезды не стали ближе — трансляция прервалась. Видимо, конец.
А вот иной сюжет. Зрители полны адреналина, болеют за пилота, как на чемпионате мира. В общем, это чемпионат мира и есть. «Давай, парень!» Чуть не в каждой квартире Европы, в том числе и в нейтральных странах, это кричат на своем языке. Мочи их! Ага, завалил! Молодец, уходи влево! Кто-то кричит: «Вправо!», кто-то: «Вверх!», кто-то: «Вниз!» Пилот, слава Богу, не слышит этих миллиардов голосов, уходит по сложной траектории. Под ним коловерчение боя. Кто свои, кто чужие — не разобрать. Ошалев и озверев, пилот поливает весь этот клубок огнем. Кого он сбил — своих, чужих, кто теперь разберет. Несколько машин, объятых пламенем, рушатся на разворошенный муравейник мавров.
