– Мне удобно.
– Ты просто не знаешь, что такое удобство на самом деле. А с точки зрения самой примитивной рациональности введение новых технологий гораздо дешевле и проще, чем реанимация старой техники. И только из-за вашего поведения двенадцать лет назад никто не горит желанием везти на Цитрею что-то новое. До сих пор, наверное, пашете поля на тракторах, которым лет двести – не меньше.
– Ну, по поводу двухсот лет – это ты снова загнула. Не может быть, чтобы старые технологии так долго работали. Хотя да, техника у нас старовата. Этой машине, на которой мы сейчас едем, знаешь, сколько лет?
– Лучше не говори. Мне так спокойнее будет.
– Ладно, не буду.
Снова заморосил дождь. Капли чертили на стекле длинные полосы, похожие на треки элементарных частиц.
– У вас на Земле все такие умные, как ты? – Спустя минуту спросил Пьер.
– "Штука" – это элитарное учебное заведение. И не просто элитарное, а очень элитарное, извиняюсь, конечно.
– За что извиняешься?
– За оборот. Прилагательное "элитарное" в своей семантике уже подразумевает наличие превосходной степени. Масло масляное получается.
– Луна лунявая, – поддакнул Пьер.
Полина пропустила шутку мимо ушей.
– Обычные дети начинают проходить основы политологии в десятом классе, – продолжила объяснять она, – а мы это проходим уже сейчас. И мне почему-то кажется, что ни один из моих одноклассников, несмотря на их более чем нежный возраст, если бы он очутился в правительстве земной колонии, не стал бы требовать независимости.
– Ага, только их там и не хватает.
Полина хмыкнула:
– Был у нас один такой правитель, который всерьёз полагал, будто кухарки могут управлять государством. Ничем хорошим это не закончилось. Россия вообще тогда едва выкарабкалась. Если бы пять веков назад Соединённые Штаты Америки не стёрло бы с лица земли, стандарт произошёл бы от английского, а не от русского.
Они въехали в какой-то небольшой посёлок, и он стал больше внимания обращать на дорогу.
Полина с интересом разглядывала трёхэтажные дома из крупного белого кирпича, малышню, возящуюся на детских площадках, чистеньких старушек, которых было почему-то очень много. Между раскидистых деревьев на натянутых верёвках весело колыхалось на ветру бельё.
Она вдруг почувствовала себя здесь очень уютно. Какая-то своя прелесть была в такой вот простоте жизни, когда всё у всех на виду, нет никаких компьютеров, идентификационных карточек, скоростных магистралей, гипер-переходников.
Посёлок остался позади. Снова потянулись поля, перелески. Крупные белые облака, плотные и пушистые, похожие на клочки ваты, плыли по ярко-голубому небу, словно громадные каравеллы с белоснежными парусами.
– Можно я окно открою? – Спросила девочка.
– Да, конечно.
Она долго возилась со всякими замочками, кнопочками и переключателями, наконец, стекло дрогнуло и чуть опустилось вниз.
– Только полностью не открывай, а то продует.
Вместо ответа Полина высунулась из окна и с восторгом принялась глотать обжигающий от быстрого движения воздух. Не так часто ей приходилось чувствовать такую вот непонятную безотчётную радость. Хотелось кричать какую-нибудь ерунду и хлопать в ладоши.
Впрочем, скоро ей стало холодно, и она забралась обратно в машину, а потом и закрыла окно.
– Прогулялась?
– Ага.
Вскоре они остановились пообедать в каком-то придорожном кафе. Пьер заказал себе какой-то плов и несколько бутербродов с рыбой. Полина, несмотря на все последние злоключения была почему-то совсем не голодна, и ограничилась бутылкой лимонада и булочкой с повидлом. Точнее, сначала она думала, что внутри что-то мясное (спросить постеснялась), потом оказалось, что начинка очень похожа на вишнёвый джем. Булочки ей настолько понравились, что она купила ещё две и доедала их уже в дороге.
Чапа с энтузиазмом принялась жевать капустный лист, искоса поглядывая на лежащий неподалёку громадный кочан.
– Не переживай, – никому не отдам, – успокоила её Полина. – И сама не съем. Это только тебе.
– С кем это ты? – Повернулся к ней Пьер.
– С земноводным. Она пол-дня проголодала, теперь всё не может поверить, что трудные времена прошли.
– А ты уверена, что это черепаха?
– Но не крокодил же!
– А вдруг это черепах?
– Да ты посмотри на её мордочку! – Полина поднесла зверька к самому носу собеседника. – У мальчиков таких не бывает!
Пьер отшатнулся.
– Ладно, верю! – Поспешно сказал он.
Потом Полину опять потянуло в сон, и она немного подремала, стараясь сделать так, чтобы Пьер этого не заметил. Так как она сидела на заднем сиденье, было просто: достаточно было устроиться за спиной водителя и держаться по возможности прямо. Мерный шум двигателя убаюкивал…
– Я вот только одного не понимаю, – медленно и, как показалось Полине, вкрадчиво заговорил Пьер, отчего она сразу же, словно от удара, проснулась. – Ты, умная, вроде бы, девчонка, должна понимать простые вещи. Почему ты так защищаешь вашего Сенатора?
– Может быть, я патриот.
– Тогда – да, – согласился водитель
Полина долго молчала, наконец, с усилием выговорила:
– А что в новостях говорят?
– Сенатор под стражей.
– Это я уже слышала.
– От всего отпирается. Только вот он зря это делает. Тут однозначно понятно, у кого рыльце в пушку. У него дома обыск сделали. Столько всего нашли, что и доказывать больше ничего не надо.
– Останови! – Вдруг потребовала Полина, бросая черепаху в карман.
Пьер безропотно повиновался и только после этого спросил, зачем.
– У меня компьютер там, в сумке, сзади. Поможешь вытащить?
– Куда я денусь…
Когда автомобиль тронулся с места в очередной раз, Полина открыла крышку персональника и сосредоточенно застучала по клавиатуре.
– У вас тут что, сетей нет? – С глубоким изумлением в голосе осведомилась она через минуту.
– Каких ещё сетей?
– Любых! Что, не знаешь, какие сети бывают?! – Разозлилась Полина. – Меганет, Супернет, Интернет…
– Интернет есть, только он телефонный.
– А Меганет куда делся? У вас тут что, ретрансляторов тоже нет?! – Она посмотрела через окно на небо, словно отсюда, из машины, могла разглядеть вращающиеся на орбите спутники.
– Вроде были, но их недавно отключили, – ответил Пьер с таким виноватым видом, словно сам был инициатором этого отключения. – Сказали, финансово невыгодно.
– Конечно! – Сварливо бросила Полина. – У вас тут на всю планету десятка два компьютеров – и те "Пентиумы".
И принялась что-то быстро печатать на клавиатуре, шевеля губами и напряжённо щурясь.
