спросил он. – Сара, что случилось?
– Они выселили евреев, – ответила она.
– Я знаю. Слышал.
Лицо его было бледным, напряженным от волнения.
– Я это видела. На Тоттенхем-Корт-роуд. Люди вышли протестовать, в них стреляли. Миссис Темплман мертва… ее убили…
Сара охнула и снова расплакалась.
Дэвид сел рядом с ней, так близко, как не делал целую вечность. Его сила внушала ей ощущение безопасности, надежности. Сара рассказала ему все.
– Это часть новой сделки с Германией, – произнес он, когда Сара закончила. – Наверняка. Мерзавцы.
– А где ты об этом узнал? В больнице?
– Да… Да, там был разговор. Просто о том, что людей сгоняют.
– Как дядя Тед?
– Уже лучше. Выпишут на следующей неделе. Ворчит, как всегда.
Он коротко, нервно улыбнулся и отвел глаза; что-то в его тоне подсказало Саре, что муж лжет. Сердце снова упало, и она подумала: «Я не вынесу. Не вынесу, если и это тоже».
– Как думаешь, тебя ищут? – спросил Дэвид тихо.
– Не знаю. Полицейские не узнали, кто я такая, но видели меня. Они найдут удостоверение личности миссис Темплман, наведут справки в Доме друзей, расспросят ее бедного супруга. Знаешь, она потеряла сына в сороковом году. – Сара нахмурилась. – Я называла ее «миссис Темплман», хотя ее имя – Джейн. Надо было называть ее Джейн.
Дэвид дернул ее за плечи и развернул к себе, так, чтобы она смотрела на него.
– Сара, – сказал он твердо. – Это бобриковое пальто – улика. Нужно от него избавиться. Пойду засуну его в контейнер. Мусорщики придут завтра.
– Да. – Сара вздохнула. – Да, хорошо.
– Я разожгу камин. Погляди, милая, ты вся замерзла. Ты так и сидела все это время в темноте?
– Да. Я… я не знала, как быть.
– Посиди здесь и согрейся.
– Мне так жаль, Дэвид, – проговорила она. – Мне так жаль. Я навлекла опасность на всех нас…
Рот Дэвида скривился, и Сара поняла, что он сам вот-вот заплачет.
– Ты поступила храбро, – сказал Дэвид. – Ты поступила правильно.
– Что нам делать?
– Если мы избавимся от этого бобрика, никаких улик против тебя не останется. Будем сидеть тихо, и все.
Тем не менее на его лице была написана обеспокоенность.
– Что, если они поймают Руфь и Джо и допросят их?
– Ты называла им свое имя?
– Нет, – сказала она и тихо добавила: – Ты поручишься за меня?
Дэвид взял жену за руки и посмотрел на нее. В его взгляде читались боль и, как ей показалось, вина.
– Конечно поручусь, – сказал он и взглянул на каминную полку, где стояли часы. – Без десяти семь. Нужно посмотреть новости.
Сара устало кивнула.
Когда Дэвид включил телевизор, показывали «Хвалебные песни»: люди стояли в большой церкви и с воодушевлением пели, все женщины были в больших шляпах. Обычная вечерняя служба в воскресенье. Затем пошли титры, и голос за кадром, очень серьезный, объявил, что сейчас будут передавать обращение министра внутренних дел сэра Освальда Мосли. Вскоре он появился на экране. Министр сидел в большом кабинете, сложив руки на столе, уверенный, добродушный и, как всегда, безупречно одетый; бросалась в глаза эмблема чернорубашечников на лацкане пиджака. Мосли заговорил своим густым, басовитым голосом:
– Сегодня я хочу сказать вам, что после долгих размышлений правительство решило переселить всех английских евреев в специальные районы, которые будут отведены для них близ крупных городов. Пока они размещаются во временных лагерях, в тепле и уюте. Постоянные условия проживания будут созданы позже. Большая часть евреев перемещена сегодня в течение дня. Мы сочли этот шаг необходимым, так как существуют доказательства того, что террористы из так называемого Сопротивления получают поддержку со стороны враждебных правительству лиц из числа еврейского населения. Содержание евреев в отдельных поселениях защитит нас, а заодно и их самих, от происков и интриг этих лиц. – Мосли ободряюще улыбнулся. – Сегодняшнее мероприятие было проведено умело и доброжелательно, как это свойственно британцам, везде все прошло тихо и спокойно. Не перемещенные до настоящего времени евреи обязаны незамедлительно явиться в ближайший полицейский участок, захватив с собой необходимые вещи и, разумеется, удостоверение личности. – Голос министра стал строгим. – Данная мера призвана обеспечить безопасность Британии. Угроза со стороны террористов Сопротивления, увы, остается реальной. Всем нам необходимо проявлять бдительность, ради себя самих и ради страны. Как метрополия, так и империя переживают трудные времена. – Мосли по-отечески улыбнулся, дернув седыми усами и продолжил, уже не таким мрачным тоном: – Одновременно я уполномочен сообщить, что в результате состоявшихся на прошлой неделе переговоров между премьер-министром и нашими германскими союзниками достигнуто соглашение не только об увеличении численности британских вооруженных сил в Индии, о чем объявил ранее мистер Пауэлл, но и о новых экономических соглашениях, которые позволят британским компаниям свободнее торговать по всей Европе…
Министр выступал еще несколько минут, рассказав о сотрудничестве между английскими оружейными предприятиями и заводами Круппа с целью поставки тяжелой артиллерии для войны в России, о совместных проектах Ай-Си-Ай и «ИГ Фарбен». Он закончил обращение на торжественной ноте: «Граждане Британии вместе победят анархию и коммунизм. Боже, храни королеву». При звуках национального гимна Мосли встал и гордо выпятил грудь. Дэвид выключил телевизор. Они с Сарой сидели и смотрели на темный экран.
– Ни слова об убитых сегодня людях, – промолвила Сара. – Ничего. А что происходило по всей стране?
– Я полагаю, они выбрали утро воскресенья, потому что на улицах мало людей и машин. – Дэвид внимательно посмотрел на нее, взгляд голубых глаз был твердым. – То, что случилось на Тоттенхем-Корт-роуд, а возможно, и в других местах, будут замалчивать. Чтобы избежать официальных расследований.
Сара вдруг встала, все еще прижимая к себе бобриковое пальто.
– Что такое? – спросил Дэвид.
– Тебе обязательно быть таким… таким бесстрастным? Таким вот до мозга костей государственным служащим? Этим утром у меня на глазах стреляли в людей, молодые студенты бежали, спасаясь кто как может, знакомую мне женщину убили…
Дэвид тоже встал и положил ей руки на плечи:
– Я не бесстрастен, Сара. Господь свидетель, это совсем не так. – Он тяжело вздохнул. – Просто это мой способ справляться с происходящим. – Сара снова села, он положил свои ладони поверх ее рук и продолжил: – Я все чувствую так же остро, как и ты. Может, даже острее.
– Острее?
– Извини, я не имел в виду… – Дэвид покачал головой. – Это всегда непросто, на работе. Я наблюдаю, как Мосли, прочие фашисты и их дружки расхаживают по Даунинг-стрит. Я ненавижу все это так же сильно, как ты. Прости, милая.
«Может быть, я ошибаюсь, – подумала она, – и он стал таким холодным и отстраненным из-за того, что происходит вокруг?»
– Как могут люди верить бредовым
