Всё интересно, вариантов продвижения себя по жизни много, но именно эти три направления были для меня особенно привлекательны, и в целом мне хотелось бы их совместить. Как соединить торговлю, производство и поиск всякого интересного добра, оставшегося от предков? Пока не знаю, но для того, чтобы решить данную задачу, у меня есть ещё полтора года. Наверняка что‑то да и сложится, пусть не полностью, но хотя бы частично. Планы есть, мысль работает, и остаётся только дожить до того благословенного времени, когда я стану свободен в своих действиях, поступках и желаниях.
За мыслями и размышлениями пролетело время моего дежурства на огневой позиции, пришла смена, и я отправился в наш временный блиндаж и завалился спать. Отдыхал недолго, так как подошедшие со стороны Советского южане без артподготовки, что для них не свойственно, в ночь перешли в атаку.
— Тревога! — вырвал меня из объятий призыв, и, схватив свой «Абакан», разгрузку с боекомплектом и РД, я выскочил наружу.
По всем нашим позициям и по небольшому полю перед аулом шёл бой. Ночь, как фейерверками, была расцвечена тысячами трассирующих пуль, снующих в обе стороны — от нас к противнику и наоборот, и взрывами десятков гранат. Такое, одновременно красивое и страшное светопреставление увидишь не часто.
— Суки! — слышу я голос нашего пулемётчика, засевшего неподалёку. — Давай, твари, подходи ближе, у меня патронов на всех хватит!
В росчерках трассеров вижу, как, пригибаясь к земле, короткими перебежками по полю к нашим окопам приближаются несколько десятков человек. Думать и рассуждать некогда, падаю прямо в грязь подле нашего блиндажа, передёргиваю затвор автомата и выцеливаю ближайшего врага. Есть, дружная группка в пяток человек, совсем рядышком, прёт по полю, как по проспекту. Затаив дыхание, плавно нажимаю на спусковой крючок и, поводя стволом влево‑вправо, в четыре длинные очереди опустошаю первый рожок на тридцать патронов. Троих «кодсов» срезал точно, а двое других притворяются мёртвыми и лежат в рытвине, которая метрах в тридцати от меня. Затаились, падлы!
Рядом со мной падает один парень из моей группы, новичок, с позывным Север.
— Что делать, сержант? — растерянно оглядываясь, спрашивает он у меня.
Перезаряжаю оружие и указываю на еле заметную кочку впереди:
— Видишь?
— Да, — кивает он.
— Две гранаты туда брось. Докинешь?
— Запросто.
Одну за другой Север кидает две РГД‑5, и они ложатся точнёхонько в ту самую рытвину, где прятались вражеские бойцы. На том месте раздаётся мощнейший взрыв. Нас с бойцом закидывает большими комьями земли, и мы валимся на дно окопа.
Спустя пару минут, потряхивая контуженной головой, я приподнялся и не сразу сообразил, что над полем висят несколько осветительных боеприпасов, выпущенных из наших миномётов. Всё поле было ярко освещено, а рядом со мной стоял Север и что‑то кричал.
— Что? — приблизился я к нему.
— Смертники, сержант. Это были смертники, обмотанные взрывчаткой.
— Понял, — кивнул я, подобрал свой автомат и, снова выцеливая на мушку прицела противника, навалился на бруствер.
Однако бой уже был практически закончен, и ночное нападение южан в этот раз было отбито. Правда, ненадолго. Через полчаса они вновь пошли в наступление, и в ту ночь таких атак было ещё три. Подобной тактики от халифатцев никто не ждал, точнее, никто, кроме нас, и в некоторых местах смертники всё же смогли ворваться на наши оборонительные позиции и произвести самоподрывы. Особенно пострадали территориалы.
День облегчения не принёс. Враг подтянул артиллерию, и началась прежняя фигня. Гаубицы заравнивают нас с землёй, а после них в бой идут пехотинцы. Так продолжалось ещё двое суток, и, потеряв почти двести человек, наш корпус окончательно покинул территорию Горского Содружества и отступил в сторону Пятигорска, в настоящее время независимого вольного города.
Глава 26. Северный Кавказ. Посёлок Золотушка. 20.04.2060
Открывай! Кому сказано, шалава, живо дверь отворяй!
Доносившиеся с улицы грубые мужские крики окончательно разбудили меня, и первое, что я сделал, это достал из‑под кровати свой верный ТТ в кожаной кобуре, передёрнул затвор и выглянул за занавеску, отгораживающую мою кровать от комнаты.
Хозяйка дома, миловидная черноволосая женщина лет двадцати пяти, стояла возле детской кроватки, где находилась её годовалая дочь, и с какой‑то затаённой надеждой смотрела на меня. Кивнув в сторону двери, я негромко спросил:
— Это кто?
— Ваши, солдаты из территориальных войск, и Бебут, ухажёр мой бывший, дружинник городской.
— Проблемы?
— Да, — женщина быстро закивала, — у меня муж два месяца назад на охоте без вести пропал, а Бебут теперь ко мне в койку лезет. Я на помощь старейшину поселкового позвала и его отшила, а он сказал, что с солдатами вашими придёт, а им здесь никто не указ.
— Открывай, — указал я стволом пистолета на пошатывающуюся под ударами кулаков дверь.
— Может, не надо, ты ещё слабый совсем, а их трое? — спросила хозяйка дома.
— Надо, обязательно надо.
Пока я общался с женщиной, в дверь начали стучать чем‑то более серьёзным, чем кулаки, видимо, это были приклады винтовок или что‑то на них похожее. Хозяйка, имени которой я так до сих пор и не знал, неуверенно подошла к грозящей развалиться двери, отодвинула засов и быстро отскочила в глубь комнаты. Очень вовремя, поскольку от очередного удара многострадальное дерево, более не сдерживаемое железным запором, отлетело в сторону и с грохотом ударило по стене.
За всем происходящим я наблюдал через приоткрытую занавеску и был готов вмешаться в происходящие события в любой момент. Почему не сразу? Не знаю, наверное, было любопытно посмотреть на уродов, которые вламываются в чужой дом, так сказать, в их естественной среде обитания.
В дом вошли трое. Один из них был высоким и худым, с небритой и грязной мордой, видимо, тот самый Бебут, которого боялась женщина. Только у него на линялом армейском камуфляже красовалась синяя повязка местного дружинника, а за плечами висел старенький обрез. Второй и третий — наши, то есть солдаты территориальных войск Конфедерации, оба, как на подбор, толстенькие, низенькие и какие‑то вертлявые. При каждом — покрытый лёгким налётом ржавчины карабин СКС, подсумок и штык‑нож от «калаша». Все вошедшие в дом явно были в хорошем подпитии.
На некоторое время гости остановились на входе и безмолвно разглядывали хозяйку дома. Надо сказать, что, даже несмотря на простенькую одежду, серое платье и косынку, а также полное отсутствие косметики, посмотреть было на что — высокая и полная грудь, симпатичное округлое лицо и стройная, как будто точёная фигура.
