Бейли почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо, и в то же время понял, что сердиться бесполезно. Да, Дэниел робот, а Бейли хорошо знал Первый Закон роботехники. Тот гласил: «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред».
Мозг позитронного робота, из какого бы мира робот ни происходил, целиком подчиняется этой основополагающей формуле. Робот, разумеется, обязан выполнять приказы, но лишь при одном первостепенном условии. Подчинение приказам — только Второй Закон Роботехники. Он гласит:
«Робот должен повиноваться командам человека, если эти команды не противоречат Первому Закону».
Бейли заставил себя говорить спокойно и рассудительно:
— Мне кажется, я мог бы немного выдержать, Дэниел.
— Мне так не кажется, партнер Элайдж.
— Позвольте мне судить самому, Дэниел.
— Если это приказ, партнер Элайдж, я не могу ему подчиниться.
Бейли снова откинулся на спинку мягкого сиденья. О том, чтобы применить силу, и речи быть не могло. Дэниел раз в сто сильнее человека из плоти и крови и вполне способен остановить Бейли, не причинив ему ни малейшего вреда.
Бейли был вооружен и мог бы наставить на Дэниела бластер, но, достигнув минутного превосходства, потерпел бы потом полный провал. Роботу угрожать бесполезно. Закон самосохранения — лишь Третий Закон Роботехники, и он гласит: «Робот должен заботиться о своей безопасности постольку, поскольку это не противоречит Первому и Второму Законам».
Дэниел не сможет нарушить Первый Закон даже под угрозой гибели, а Бейли совсем не хотелось уничтожать напарника.
А из машины выглянуть всё-таки подмывало. Им словно овладела навязчивая идея. Нельзя допустить, чтобы между ним и Дэниелом утвердились отношения ребёнка и няни.
На миг Бейли задумался — не приставить ли бластер к собственному виску. Открой верх, или я убью себя. Противопоставить Первому Закону более грозную опасность.
Но он знал, что не сделает этого — уж слишком подло. Противно было даже представить себе такую картину.
— Пожалуйста, спросите у водителя, сколько миль нам ещё осталось ехать, — устало сказал он.
— Пожалуйста, партнер Элайдж.
Дэниел наклонился и щелкнул рычажком. В это время Бейли тоже наклонился и крикнул:
— Водитель! Опусти верх машины!
Человеческая рука вернула рычажок в прежнее положение и осталась на нём. Бейли, часто дыша, взглянул в глаза Дэниелу.
Тот застыл на миг, словно его электронные извилины не могли сразу оценить новую ситуацию. Впрочем, столбняк миновал, и робот протянул руку к рычажку. Бейли предвидел это. Сейчас Дэниел уберёт его руку (осторожно, не причиняя вреда), включит динамик и отменит приказ.
— Вы не сможете убрать мою руку, не повредив её, — сказал Бейли. — Предупреждаю вас. Вы рискуете сломать мне палец.
Он говорил неправду, и сам это знал. Но Дэниел не стал ничего предпринимать. Вред против вреда. Позитронному мозгу нужно было взвесить оба варианта и перевести их в электрические импульсы, что означало дополнительную задержку.
— Опоздали, — сказал Бейли. Он выиграл. Верх машины скользнул вниз, и салон залил резкий белый свет солярианского солнца.
В первом приступе ужаса Бейли хотел закрыть глаза, но пересилил себя. На него хлынул невероятно огромный, голубовато-зеленый простор. Бейли чувствовал, как лицо обдувает неуправляемый воздух, но ничего не мог толком рассмотреть. Что-то промелькнуло мимо — то ли робот, то ли животное, то ли неодушевленный предмет, подхваченный потоком воздуха. Бейли не заметил — они ехали слишком быстро.
Синева, зелень, воздух, шум, движение — а надо всем яростный, безжалостный, устрашающий лик белого светила.
Бейли откинул голову и уставился прямо на солярианское солнце. Глазами, которые сейчас не защищало рассеивающее стекло верхнего яруса Города, он смотрел на обнаженное солнце.
В тот же миг он почувствовал у себя на плечах руки Дэниела. В смятении Бейли лихорадочно твердил себе: надо смотреть! Надо увидеть всё, что можно. А Дэниел, похоже, собирался ему помешать.
Но не посмеет же робот остановить человека силой! Эта мысль преобладала над прочими. Дэниел не может помешать ему — и всё же руки Дэниела тянут вниз.
Бейли попытался вырваться из стальных объятий и потерял сознание.
Когда он пришёл в себя, он снова был в укрытии, в безопасности. Перед глазами плясало лицо Дэниела, всё в чёрных мушках — а когда Бейли моргал, они становились красными.
— Что случилось? — сказал Бейли.
— Я сожалею, — сказал Дэниел, — что вы пострадали, несмотря на моё присутствие. Прямые лучи солнца вредны для человеческого зрения, но я надеюсь, что короткое облучение, которому вы подверглись, не причинило вам большого вреда и ваше недомогание вскоре пройдёт. Когда верх открылся, я был вынужден вернуть вас на место, и вы потеряли сознание.
Бейли скорчил гримасу. Оставалось неясным — то ли он лишился чувств от волнения (или страха), то ли его оглушили. Пощупав челюсть и лоб, Бейли убедился, что боли нет, но воздержался от прямого вопроса — ему как-то не очень хотелось знать правду.
— Это было не так уж и страшно, — сказал он.
— По вашей реакции, партнер Элайдж, я склонен был думать, что вы испытали неприятные ощущения.
— Вовсе нет, — заупрямился Бейли. Мушки перед глазами пропадали, и глаза уже не так слезились. — Жаль только, что так мало удалось рассмотреть. Мы слишком быстро едем. Проехали мы робота или мне показалось?
— Мы проехали нескольких роботов. Мы едем по землям Кинбальда, занятым под фруктовые сады.
— Придётся попробовать ещё раз.
— Пока я рядом, у вас ничего не получится. Кстати, я выполнил ваше распоряжение.
— Распоряжение?
— Если вы помните, партнер Элайдж, перед тем, как приказать водителю опустить верх, вы велели мне узнать у него, сколько миль нам осталось ехать. Десять миль, и мы будем на месте минут через шесть.
Бейли хотел было спросить Дэниела, не сердится ли тот, что партнер перехитрил его — вот бы посмотреть, как это совершенное лицо лишится своего совершенства, — но удержался. Дэниел, конечно, ответит просто «нет», без гнева и раздражения. Останется таким же спокойным и серьёзным, как всегда — его безмятежность ничем не проймешь.
— Всё равно мне придётся привыкать, Дэниел, — сами знаете.
— К чему относятся ваши слова? — спросил робот.
— Иосафат! Да всё к нему же, к свежему воздуху. Из него ведь состоит вся планета.
