в печатном станке. Так что эту часть изобретения, – скромно добавил он, – нельзя назвать моим собственным.
– Я думаю, это чудесно, – ответила миссис Смит.
– Подумать только, все те вещи, которые вы показали нам сегодня утром – это чудо. Вы называете это изобретением, но на самом деле это десятки изобретений. О, как бы мне хотелось жить в этой квартире! – сказала она.
– Ну, а теперь, – вмешался Ирвин, – как вы думаете, Хикс, все это оборудование будет работать? Разве что-то не может пойти не так? Например, та штука, которая удерживала ногу профессора на месте. Ты говоришь, что это не отпускает в течение трех минут. Но что-то может случиться, и вы, возможно, захотите уйти до этого времени, скажем, через три секунды. Предположим, начался пожар, что тогда? Я все еще жду, когда увижу остальную часть вашей квартиры, но на первый взгляд это кажется мне чем-то, что следует рассмотреть.
Люди, которые должны получать только удовольствие от жизни, для меня отвратительны. Мне бы хотелось сказать об этом Ирвину. Разве этот парень не мог видеть, как все это было чудесно? Но я мог бы избавить себя от беспокойства, потому что у Хикса был готов ответ.
– Естественная мысль, Ирвин, – улыбнулся он. – Когда я сказал, что рычаг не ослабнет в течение трех минут, я, конечно, имел в виду, что если он не будет отпущен раньше нажатием спусковой кнопки прямо под кнопкой запуска, точно так же, как вы выключаете электрический свет после того, как он был включен. Три минуты – это всего лишь время, необходимое для идеального блеска и обеспечения наилучших результатов. Устройство ограничения по времени установлено, но только в качестве вспомогательного средства для пользователя, а не в качестве его хозяина.
Ирвин выглядел немного смущенным этим прекрасным объяснением.
– Я могу также заявить сейчас, – сказал изобретатель, – что на этот раз я ничего не упустил. Я сконструировал специальное устройство, которое автоматически управляло различными механизмами, включая и выключая их и переворачивая сотни раз в день, чтобы убедиться, что каждая деталь работает так, как должна. Кроме того, я управлял различными машинами на нескольких скоростях. Посудомоечная машина, подметальная машина, чистильщик обуви и все другие устройства, по сути, все еще подключены таким образом, что они могут работать с частотой, в три раза превышающей их нынешнюю рабочую скорость, которая была выбрана мной как идеальная, потому что она наиболее эффективна. Но дела важнее слов, и поэтому давайте теперь, после этой небольшой демонстрации работы Полностью автоматической квартиры, перейдем к практической демонстрации более крупных функций. Позволь мне включить этот выключатель.
Он так и сделал, а затем открыл большую коробку, содержащую порошкообразное вещество.
– Знать – значит верить, и чтобы сделать мою демонстрацию убедительной, у меня здесь есть то, что называется землей Фуллера. Это легкое, пыльное вещество, и его вполне можно было бы классифицировать как грязь. Я объяснил вам действие потолка. Давайте теперь посмотрим, что станет с этой землей, которую я подброшу в воздух.
С этими словами он сунул руку в коробку и рассыпал горсть в воздухе. Все увернулись, и миссис Смит закричала, в то время как даже чопорная мисс Пик внезапно потеряла часть своего самообладания, когда увидела, как в воздух поднимается густое облако белой грязи. Но, словно по волшебству, облако поднялось и мгновенно исчезло под потолком. Ни на чьей одежде не было запачкано даже пылинки.
– Как это? – улыбнулся изобретатель, когда он брал горсть за горстью этого вещества и подбрасывал его над собой, земля каждый раз мгновенно исчезала сквозь потолок. – Потолок, я полагаю, делает свою работу. Теперь давайте попробуем пол. Я нажимаю на этот выключатель и что происходит?
Мгновенно раздался звук, который мне не понравился. Вы знаете, у меня есть своего рода инстинкт на подобные вещи; Я могу вроде как чувствовать, когда что-то не так. Казалось, что-то сработало с неуместной силой, потому что послышалась вибрация и бульканье, которых я не слышал в прошлый раз. Инстинктивно я посмотрел на изобретателя, который приобрел цвет бледного сыра и возился с кнопкой.
– Не тот, – услышала я его стон. – Не тот! О, почему я оставил здесь этот экспериментальный материал?
А потом внезапно началось действие. Прямо в воздух, из тысячи отверстий, вырвалось столько же потоков воды, которые поднялись на шесть или семь футов в высоту. В одно мгновение все промокли с головы до ног. Все присутствующие были настолько ошеломлены, что несколько мгновений никто не двигался. На самом деле этот перевернутый ливень был таким плотным, что сквозь него едва можно было смотреть. Как раз в этот момент изобретатель сильно нажал на переключатель, и потоки прекратились. Но на полу было три дюйма воды.
– Что, черт возьми, случилось с комнатой? – взревел Ирвин, который первым пришел в себя. – В чем дело, Хикс? Ты пытаешься утопить нас?
– Я случайно нажал на экспериментальный переключатель, и он отказался включаться. Это не имеет значения. Я… – заикаясь, пробормотал Хикс.
– Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря "не имеет значения"? – взревел Смит. – Разве ты не видишь, что полностью испортил всю нашу одежду? И это не имеет значения! Теперь из всех…
– Я не это имел в виду. Смит, – причитал Хикс. – Я включу теплый воздух, и через минуту мы все будем сухими.
Дрожащими руками он нащупал коммутатор.
Мы все оправились от шока, и когда мы пришли в себя и все посмотрели друг на друга, промокшего с головы до ног, в воздухе витало ощущение, что назревает дюжина гроз, готовых разразиться молниями. Я подумал, что должно что-то произойти, чтобы отвлечь этих людей от размышлений о своих проблемах, и, как я и думал, это произошло. Хикс нашел кнопку, и раздался щелчок.
Внезапно я услышал пронзительный вой, и мгновенно раздался взрывной порыв, и воздух стал белым. Как раз перед тем, как закрыть глаза, я увидел, почему он был белым. Это была земля Фуллера, фунтов двадцать или около того, она возвращалась равномерно распределенной с потолка тем же путем, каким пришла, с той же силой, и каждый кусочек, который был вложен внутрь. Мгновенно наша мокрая одежда, по большей части темного цвета, поскольку стояла зима, от шляп до ботинок, была словно покрыта мукой. Профессор вытер лицо и размазал его широкой полосой по носу и рту. Это было так забавно, что я не мог удержаться от смеха. Он попытался впиться в меня взглядом, но был прерван приступом чихания. Даже в момент смеха я был также схвачен им, а через мгновение
