Он ушел на мой мостик и наверняка сел в мое кресло, а я остался лежать в лазарете под присмотром Уолтера Дакко и бледной, такой нескладной женщины.
Нет сомнений, Елена Бартель страдает какой-то нервной болезнью. Медицинского опыта у нее не было, но усердия и доброты ей было не занимать. Она помогала мне мыться и даже отправлять естественные надобности, о чем в приличном обществе не принято говорить. Она с необычайной осторожностью перевязывала мою гноящуюся рану, от которой шел отвратительный запах. Уолтер Дакко ей помогал.
- Дать вам электронный блокнот? - спросила она.
Я едва заметно кивнул. Елена протянула мне электронный блокнот.
Я вывел на экран список грузов, находящихся в нашем трюме, и стал внимательно его изучать. Надо было решить, какие грузы оставить, а какие выбросить в космос, прежде чем корабль начнет ускоряться. В который раз пришла в голову мысль - стоит ли стараться, если все наши усилия окажутся напрасными и мы перемрем, не дождавшись помощи? Нет, надо сделать все, что в наших силах, а потом положиться на милость Божью.
Прошел еще день, и мне стало лучше. Я отодвинулся от края пропасти, в которую едва не свалился. Уолтер Дакко извлек из меня дренажную трубку, вставленную по совету Керрена. Процедура не из приятных - я едва сдержал крик.
Мою просьбу принести зеркало Дакко и Бартель под разными предлогами так и не выполнили. Я понял, что красавцем меня сейчас не назовешь. Еще через день температура спала, и я сам пошел к умывальнику. Зеркала там не было, но я забыл про него, радуясь, что могу ходить. Мисс Бартель, глядя на меня, тоже радовалась.
Итак, кризис миновал, но слабость не проходила. Несколько шагов до умывальника и обратно выжали из меня ручьи пота. Ел я только мягкую пищу, которую не надо было жевать. Старался побольше ходить, чтобы восстановить силы. Еще через день я покинул лазарет и прошел несколько метров по коридору, а когда вернулся, в полном изнеможении опустился на постель, скрывая одышку. В этот момент вошел Филип Таер. Он отдал честь, но по стойке "смирно" не встал. Еще бы! Ведь он теперь командир!
- Сэр, как вы себя чувствуете?
- Нормально,- холодно ответил я.
- Когда наберетесь сил и сможете вернуться к своим обязанностям, пожалуйста, скажите мне.
- Вы уверены, что не хотите быть командиром?
- Нет, сэр, не хочу. Мне очень жаль, что мое решение временно заменить вас вы восприняли с обидой!
- В таком случае я приступлю к своим обязанностям сию минуту. - Я порывисто встал, но мне пришлось тут же сесть. Видимо, движение оказалось слишком резким для моего ослабленного организма. - Ладно, утром. А то все ваши заботы обо мне окажутся напрасными.
- Есть, сэр. - Он отдал честь, повернулся кругом и ушел.
Утром я оделся и, пока брил здоровую половину лица перед зеркалом, мучительно думал о том, что скрывается под аккуратной белой повязкой на обожженной щеке.
Я кое-как добрел до мостика, отсалютовал Филипу и обратился к Керрену:
- Записывай, пожалуйста. "Мистер Таер, я в полном порядке и принимаю командование кораблем".
- Есть, сэр. Командование сдаю. - Филип отдал честь и вытянулся по стойке "смирно".
- Вольно, гардемарин. Можете идти.
Я даже не удостоил его взглядом, когда он шел мимо меня к двери,мелкая месть. Оставшись один, я сел в свое командирское кресло и вывел на экран компьютера последние записи в бортовом журнале. "У командира высокая температура, он бредит и часто теряет сознание. Отстранен от должности по приказу Филипа А. Таера, старшего на борту офицера". Из остальных записей стало ясно, что, пока я болел, Филип организовал обучение новобранцев корабельным правилам и матросским обязанностям; перестроил работу на камбузе. По его приказу Цы обучил двух новобранцев несению вахты на посту связи. Главный инженер Касавополус снова обосновался в инженерном отделении, в помощники ему был определен Деке.
Я читал, а внутри меня почему-то вскипала злоба. Западное отделение гидропоники, пострадавшее от космических чудищ, очистили от мусора, поставили туда ящики и пересадили в них растения из восточного отделения гидропоники. Поскольку автоматика в западном - правом - отделении вышла из строя и ремонту не подлежала, за растениями приходилось ухаживать вручную. Руководил этими работами агроном Эммет Бранстэд. В общем, к моей великой досаде, Филип позаботился обо всем...
Черт бы его побрал! Выходит, корабль может обойтись без меня. И очень даже неплохо. Этот гардемарин, оказывается, переплюнул меня!
Я был взбешен и в припадке жалости к самому себе потребовал доклады со всех постов корабля. Увы! Везде был идеальный порядок: и в отделении регенерации, и на посту связи, и в обоих отделениях гидропоники.
Ладно, все равно что-нибудь да не так. Я стал искать, к чему бы придраться. В какой секции Филип держит мятежников? В бортовом журнале записей об этом не было. Я уже хотел звонить в гардемаринскую каюту, но вовремя спохватился - ведь Филип сейчас отдыхает. Я соединился с инженерным отделением.
- Инженер, вы не очень заняты?
- Не очень, командир. Обучаю своего помощника Деке.
- Зайдите, пожалуйста, на мостик.
Я отложил микрофон и стал ждать. Инженер Касаво-полус явился через две минуты. На зов командира любой член экипажа мчится со всех ног.
- Касавополус, насколько я помню, вы приняли беспризорников, которых мятежники держали в заложниках.
- Так точно, сэр. С ними все в порядке, они вне опасности. Только двух девчонок избили.
- А мятежники в какой секции? В четвертой? Касавополус промолчал.
- Отвечайте,- потребовал я.
- Возможно, вы и собирались перевести их в четвертую секцию, но я им этого не обещал,- пожал он плечами.
- Где они, Касавополус?! - Я хватил кулаком по компьютерному столику.
- В карцере, разумеется. Там, где им место.
- Но я обещал поместить их в четвертую секцию, если они сдадутся.
- Ну и что? Обещание было вынужденным.
- Я дал им слово. Поклялся.
- Считайте это военной хитростью или чем хотите, не имеет значения. Надеюсь, вы их казните, не так ли?
- Не могу, Касавополус. Я дал слово. Инженер понял, что я не шучу, и с нажимом произнес:
- Кому?! Им?! Этим подонкам? Только сумасшедший может позволить им шастать по всему кораблю! Они же...
- Касавополус!
- Будь я проклят, если пойду на уступки этим негодяям! - крикнул он и умолк: на командира запрещено повышать голос.
В наступившей тишине мы долго сверлили друг друга взглядами.
- Вы свободны, Касавополус.
- Так точно, сэр! - Он отдал честь и с гордым видом вышел.
Прежде чем сесть, я долго мерил шагами мостик - никак не мог успокоиться; еще раз посмотрел бортовой журнал, но записи о мятежниках так и не нашел.
