— Не понравилось? — участливо спросил чертенок. — Мне тоже. Глубоко и холодно.
Максим больше не оглядывался по сторонам, не восторгался. Он на всякий случай снял поляну «пуговицей» видеомагнитофона, попрощался с чертенком.
— Ты веселись, а я пойду. Посмотрю еще раз на птицу и пойду. Надоело играть в прятки. Не скучай.
— Мне не положено скучать, — чертенок выбил копытцами дробь, бодро махнул хвостом. — Нет у меня программы такой — скучать. А то чего, я бы смог…
Мальчик шел быстро и решительно. Вот и озеро — голубеет среди деревьев. Но что это? И откуда музыка?
Максим замер.
На водной глади, среди кувшинок и брызг, танцевала девочка. Она была в алой воздушной накидке, вокруг тонкого лица, словно языки пламени, разметались огненные волосы. Она то бежала по кругу, едва касаясь босыми ногами воды, то вертелась волчком, и руки ее взлетали и падали в такт мелодии. Казалось, что музыка не приходит извне, а рождается в самой девочке — то плавная, как ее движения, то стремительная, брызжущая внутренним светом.
— Ой! — воскликнула девочка, заметив Максима, и остановилась. Она подбежала к берегу — запыхавшаяся и немного смущенная.
— Это ты?! — девочка говорила гортанно и быстро, словно щебетала. — Наконец это ты. Ты угадал меня, и я не стала больше прятаться. Ты рад?
— Разве угадал? — смутился Максим. — Я уже собрался было уходить, только еще раз захотел посмотреть на птицу и вернулся. Она плавала здесь. И летала. Красивая такая, алая…
— Это я была, я, — засмеялась девочка. — Ой, я придумала… Тебе все равно не выговорить мое настоящее имя. Так ты и называй меня Птицей. Я часто принимаю этот облик.
— Принимаю облик, — тихо повторил Максим. Он растерянно смотрел на девочку, затем опустил глаза. На вид она была такая настоящая, живая. От нее даже чуть-чуть пахло цветами. — Значит, и ты… Значит, ты на самом деле — другая?
— Нет, нет, — девочка осторожно коснулась Максимовой руки. — Мы такие же, как и вы. Просто мы научились менять свою форму, превращаться во что угодно. В дерево, камень, птицу. По желанию, а чаще всего — в случае необходимости. А потом опять возвращаем себе тело. Так очень удобно, правда?
— Не знаю, — честно ответил мальчик. — Странно все это. Я только одно понял — ты любишь превращаться в Птицу.
— Не в Дракона же, — улыбнулась Птица. — Я еще раз прошу прощения за выходку брата — он сильно вас напугал… Со мной два младших брата, — пояснила она, оглядываясь. — Полетели посмотреть ваш мир. Пока еще не вернулись.
— Роом — один из них?
— Да, он самый главный проказник. Он и в Дракона превращался… Понимаешь, когда мы приносили тебе лекарство, я не удержалась и прочла твои книги. Нам захотелось сделать тебе приятное.
Максима осенило. Вот почему замок пришельцев показался ему знакомым. Точно такой нарисован на обложке одного из сборников сказок. Значит, они все скопировали.
— И все это — черти, лешие и даже замок — для меня?
— Тебе не понравилось? — глаза девочки погрустнели.
— Что ты! — запротестовал Максим. — Очень даже. Спасибо тебе, Птица. Просто мы еще не умеем превращать каждую выдумку в реальность и поэтому не поняли, что к чему.
— Я знаю. Ваши взрослые испугались тогда Дракона. Роом так смеялся…
Птица, что-то вспомнив, коснулась взглядом «пуговицы» видеомагнитофона.
— Не надо этого, — попросила она. — Я и так нарушила запрет, мне попадет за это. Мы пока не можем вступать с вами в настоящий контакт. Наши взрослые считают ваших взрослых немного не подготовленными. Ведь на вашей планете еще осталось зло.
— Совсем немного осталось, — сказал Максим, но «пуговицу» выключил. — Отдельные группы людей. Глупых. А государств разных уже вообще нет и армий тоже… Ты поэтому и не впускаешь никого в купол?
— Пойдем к нам, — девочка махнула рукой в сторону замка. — У вас же принято приглашать гостей в дом.
— И откуда ты все знаешь, Птица? — удивился Максим, когда они вышли на тропинку, что вела к замку.
— Перед каникулами я специально изучила ваши языки. А уже здесь, на Земле, прочла ваши книги — мы читаем гораздо быстрее, чем вы. И еще умеем чувствовать качество мыслей, их эмоциональную окраску.
Максим отвел глаза.
— Ты и сейчас… чувствуешь?
— Конечно, — серьезно ответила девочка и вдруг быстро провела горячими пальчиками по лицу Максима. — Мне тоже хорошо с тобой. И ты мне тоже правишься. Давно.
— Вот еще выдумала, — нахмурился он. — Говоришь «давно», а сами только несколько дней, как прилетели…
— Это и есть давно. Времени мало, но качество его, насыщенность… Понимаешь, у вас слово «качество» сухое. А мы считаем, что меру качества имеет все-все на свете — и время, и мысли… Только не надо сейчас об этом. Мы уже пришли.
Птица повелительно подняла руку, и ворота замка с мелодичным звоном распахнулись. Дворик с десятком деревьев, дно маленького бассейна устилали белые и розовые плитки. И в воде, и в глубине плиток жило какое-то непрестанное движение, а в воздухе, ничем не поддерживаемые, плавали плоские чаши с цветами.
— Не удивляйся, — предупредила вопрос гостя девочка. — Мы давно управляем силой притяжения. Как хотим. Ты же видел — я танцевала на озере.
То, во что они вошли, Максим не знал даже, как назвать. Какая-то легкая дымка, пронизанная золотистыми прожилками. По ходу их движения дымка мгновенно сворачивалась, затвердевала полупрозрачными стенами. В комнатах таким же образом — из ничего, из воздуха — появлялись различные предметы. Изящные, словно игрушки, невесомые в своей красоте и целесообразности.
— Сейчас мы сделаем зал, — радостно защебетала Птица. — Хочу зал для дорогого гостя! — крикнула она, и послушные стены тотчас раздвинулись, одна из них высветилась, превратилась в огромное окно.
— Даже не верится, что мы на полюсе, что за куполом сейчас воет пурга, — прошептал изумленный Максим. — Ты настоящая волшебница, Птица.
— Мы нарочно разбили свой лагерь в Антарктиде, — сказала она. — Хотели, чтобы никто не знал о нас, не видел. Чтобы никому не мешать. А получилось, видишь как…
— Я так рад, что познакомился с тобой, Птица! — Максиму было трудно говорить — невысказанные слова и чувства переполняли его. — Мне даже присниться не могло, что я буду говорить со звездным человеком как с девчонкой из соседнего двора.
— А ты часто разговариваешь с девчонками из соседнего двора? — Птица смотрела лукаво и выжидающе. Потом, после паузы, добавила уже серьезно: — Мы — дети, нам во все времена и во всех мирах было легче договориться друг с другом.
