Ознакомительная версия.
В три часа телевидение передало объявление о том, что любые незарегестрированные животные весом более двухсот грамм, обнаруженные в городе и его окрестностях, будут уничтожаться на месте. За уничтожение каждого крупного животного будет выдана денежная премия и специальный пластиковый значок «За.
Верность Женскому Делу».
Парк развлечений был пуст и безжизнен, лишь два скучающих робота-швырялки перебрасывались от скуки несколькими столиками и стульями, взятыми здесь же, в пустом кафе. Швырялки обычно подбрасывали людей в воздух и даже могли, совершенно безопасно, жонглировать четырьмя или пятью одновременно. Один из швырялок протянул руку к Гектору, но тот отказался. Ему нужно было подумать.
Дверь в гаражи была не заперта. Гектор вошел в полутемный спускающийся коридор. Здесь все выглядело и даже пахло, как в обыкновенном подземном гараже.
Несколько скучных техников возились с машинами.
– Вам кого? – спросил один из них.
– Выпить воды, – ответил Гектор условной фразой.
– Тогда вторая дверь направо, – там есть кран. – Пейте, сколько хотите.
– Спасибо, – сказал Гектор и пошел к шестой двери налево. За этой дверью был лифт, ведущий вниз.
Старец Федор принял его, сидя в кресле. За прошедшие месяцы он сильно сдал.
– Я рад, что ты пришел, – сказал старец.
– Я ищу ответ.
– Ты его найдешь. Найдешь непременно. Ты хочешь знать, что тебе делать?
– Да, – ответил Гектор.
– Ты понял, что не сможешь выбраться сам?
– Да.
– Так всегда и бывает. Мы поможем тебе. Ты бишься смерти?
– Нет.
– Но ты боишься смерти своих близких.
– Да.
– У тебя нет идеи, которая бы вела тебя. Поэтому ты не знаешь, в какую сторону тебе идти. Ты мечешься как щепка на волнах, но ты не приближаешься к своей цели, потому что у тебя нет цели. Я прав?
– Да.
Старец успехнулся.
– Я так и знал, – сказал он. – Я знал, что ты скоро придешь… Отдельный человек как лист на дереве – как он красив, когда он юн и свеж, он блестит, пахнет и растет, он растет так быстро и свободно, что кажется, ничто его не сможет остановить. Весной почка как будто взрывается новыми листьями. Но проходит время и лист перестает расти. А потом он пожухнет и отпадет. И это все было бы бессмысленно, если бы после опавших листьев не оставалась новая выросшая ветка, на которой вырастут новые листья и продолжат ее в новом цикле рождения и смерти. Человек подобен листу, а идея подобна ветке или стволу дерева. Своей жизнью и смертью человек двигает идею вперед, даже если он сам это и не понимает. Без этого его жизнь не имеет ни ценности, ни смысла. Лист может и не видеть ствола, но он питает ствол и умирает ради него. Ствол поддерживает его, придает направление и значение. Пока отдохни, ты очень устал.
Нам некуда спешить. Отдохни и подумай о моих словах. Мы поговорим после ужина.
Ужин у нас в шесть. Ты можешь поесть в своей комнате, а можешь вместе со всеми.
Комната 404 была небольшой и напоминала каюту космического корабля.
Дверь закрывалась герметично. Два видеоиллюминатора со стереоизображением.
Гектор выбрал из списка и настроил иллюминаторы на «подводное путешествие». За «окнами» стали двигаться синхронные изображения подводного мира. Эти муравьи не просто рыли тоннели, они владели высокими технологиями.
Из списка звуковых деликатесов он выбрал шум дождя и закрыл глаза. На оранжевой изнанке век замигали картинки: убегающий лизард, голова ящера и дети, бьющие друг друга зелеными дубинами.
Но отодохнуть ему не дали. Раздался тихий стук в дверь и, не дожидаясь разрешения, в каюту вошел смутно знакомый Гектору человек.
– Привет, – сказал он и сел в единственное свободное кресло, которое сразу же удобно подставило свои мегаморфные подлокотники.
– Мы знакомы? – удивился Гектор.
– Еще как знакомы.
– Мне тоже так кажется. Но у меня плохая память на лица. Я не припоминаю.
– Плохая память на лица – признак всех творческих людей.
– А вот теперь помню. Ты сказал мне это десять лет назад. Или больше?
– Больше. Теперь вспомнил, как меня зовут?
– Как тебя зовут, – ответил Гектор, – ты наверное, уже и сам забыл. Когда мы виделись в последний раз, у тебя была кличка Джото. Великолепный Джото.
Полковник Джото. Недосягаемый идеал для всех новичков. Но то было давно. Что случилось с твоей внешностью?
– Год непрерывной маскировки, – ответил Джото. – Это так быстро не проходит.
– Принимал таблетки?
– Да. Такие себе гуинпленчики долгого действия. Каждой таблетки хватало, чтобы изуродовать меня на сутки. Мое лицо так к этому привыкло, что чужие морщины не желают разглаживаться. Но это нормально. Через месяц или два я стану собой.
– От кого ты прятался?
– Неужели нам с тобой не от кого прятаться?
Джото сделал знак рукой и над столиком повявилось два запотевших бокала.
– Это за встречу, – сказал он. – Настоящий акоголь, а не пятиминутная гадость, которую все пьют сейчас. Но нам с тобой пьянеть нельзя.
В этой таблетке – нейтрализатор. Выпьешь через полчаса. О чем это я? Да, нам с тобой есть от кого прятаться.
– Понятно. Можешь не говорить. Но твое лицо меня сбивает. Как наши? Видел кого-нибудь?
– Еще двое работают здесь.
– Работают?
– Да. Мы ведь профессионалы. Платят и мы работаем.
– Кто?
– Полудяи и Блэйк.
– Блейка я не помню. А что Полудяи?
– Постарел и половина внутренностей – протезы. В том числе глаза и все лицевые мышцы. Но внешне смотрится нормально.
– Что с ним случилось?
– Потерял бдительность и попался. Его пытали, потом бросили в топку.
Головой вперед. Он тебе сам расскажет. Он любит об этом рассказывать. Как идет время, да?
– Ты ничего не спрашиваешь обо мне, – заметил Гектор.
– О тебе я все знаю. Ты же был на виду. Честно говоря, я удивлен, что ты так мало сделал за столько лет.
– О чем ты?
– О тебе, – сказал Джото. – Ты ведь гений, в своем роде.
– С каких пор ты стал льстецом?
– Серьезно?
– Серьезно, – ответил Гектор.
– Тогда давай расставим все по своим местам. Ты здесь не по собственной воле. Ты здесь потому, что ты нужен. Ты необходим. Без тебя здесь не справятся. Ты единственный, кто может помочь. Ты можешь сказать, что единственных людей не бывает. Правильно, не бывает, если мы говорим о ПРОСТО людях, таких, какими их создала матушка-природа. Она печатает людей большими пачками и всех делает примерно одинаковыми. Если только ей не помочь.
Земечаешь, куда я клоню? А помочь можно по разному. Помнишь аварию двадцать седьмого года? Зима и твой снегоход проваливается под лед. На улице минус двадцать три. Ты даже не успел включить сигнал тревоги. Спустя десять минут ты на операционном столе. Еще семь дней ты остаешься без сознания. Зато потом все функции полностью восстанавливаются. Ты знова здоров и свеж, как младенец.
Ознакомительная версия.
