имею права называть себя врачом — я не учился в университете. Правда, в
нынешние времена мало кто обращает внимание на отсутствие диплома…
— Ты умеешь убивать, но ты не воин. Умеешь лечить, но ты не врач.
Становится все интереснее.
Но мне не хотелось рассказывать ей свою биографию. Хватит с девочки
и ее собственной грустной истории. Тем более что самое, вероятно, для
нее интересное пришлось бы скрыть, а полуправда, говорят, хуже лжи, и
Эвьет, похоже, достаточно проницательна, чтобы понять, что я чего-то не
договариваю. Актер из меня не лучший, чем повар.
— Чего я точно не умею, так это не спать. Где в вашем замке комнаты
для гостей?
— Спи, где хочешь, — не оценила мой юмор Эвьет. — Все равно
придется на полу, кровати все сгорели.
Что ж, дело привычное. Котомку под голову, меч под руку, одежда на
себе — и если в таких условиях вы не способны заснуть, значит, вам это и
не требуется.
— Тогда я лягу прямо тут, если ты не возражаешь. Тут пол почище и
очаг еще не догорел…
— Ладно. А я на столе. Меня он выдержит.
И она действительно взобралась на стол и свернулась там калачиком.
Минуту спустя она уже безмятежно спала. В обнимку со своим арбалетом.
— Дольф!
Требовательный звонкий голос пронзил мой сон, как удар меча. Пару
секунд мозг еще противился возвращению в опостылевшую реальность, но
затем вспомнил, что от враждебного внешнего мира его не отделяет ни одна
дверь, и отдал команду экстренного подъема. Я вскочил, на ходу разлепляя
глаза.
— Опасность?
— Все спокойно, — Эвелину явно развеселила моя прыть. — Просто
сколько можно спать? Солнце уже встало. Когда мы начнем тренировки?
— Тренировки? Ах, да, — я проснулся окончательно. Зачерпнув воды из
ведра, я плеснул себе в лицо и пригладил мокрой рукой волосы. — Видишь
ли, Эвьет, боюсь, ты не так меня поняла. Я могу тебя кое-чему научить,
но я не сказал, что научу тебя, как убить Карла. Я не владею ремеслом
охотника за головами. Тем более — за столь высокопоставленными.
— Но ведь тебе приходилось убивать?
— Да. Приходилось.
— Вот и хорошо. Обучи меня всему, что знаешь, а конкретный план я и
сама придумать могу.
Вот ее самостоятельности я больше всего и опасался. Откажи я ей — и
она, пожалуй, начнет действовать сама и, конечно, попадет в беду.
— Начнем хотя бы с меча, — она кивнула на мое оружие, оставшееся
лежать на полу.
— Он только один, — заметил я, — для настоящей тренировки нужны
мечи нам обоим. Но главное — это слишком большое и тяжелое для тебя
оружие.
— Я сильная! — она даже согнула руку, словно предлагая мне пощупать
бицепс.
— Не сомневаюсь, что ты сильнее большинства девочек твоего возраста
и сословия. Но ведь не взрослого же солдата.
Но она уже взяла меч и вытащила его из ножен, а затем подняла
острием вверх, восхищенно любуясь игрой бившего в окно утреннего солнца
на лезвии. Хотя любоваться было, на самом деле, нечем. Клинок был даже
не средней паршивости, а самый дешевый, какой отыскался в придорожной
кузне. Впрочем, зарубить человека им было все же возможно.
— И вовсе не такой тяжелый, — заметила Эвьет.
— Разумеется — пока ты его просто держишь. Но в бою необходимо
наносить резкие удары, и отражать удары чужого меча, и все это — без
возможности отдохнуть. Ну-ка дай сюда, — я взял у нее меч и
продемонстрировал несколько быстрых рубящих ударов под разными углами,
на ходу меняя направление движения. Клинок с гудением рассекал воздух. -
На, повтори, только держи крепче. Нет-нет, повернись туда. Я не хочу,
чтобы он полетел в меня, если все-таки вырвется.
Она начала столь же решительно и быстро, стараясь точно копировать
мои движения — из нее и впрямь вышла бы хорошая ученица. Однако рукоять
была слишком велика для ее руки, и я видел, как вес меча, умножающийся в
конце каждого взмаха, норовит вывернуть ее кисть в сторону. Она все же
сумела его удержать и не опустила оружие, пока не повторила всю серию до
конца, но, конечно, сохранить начальный темп уже не смогла.
— Ну, убедилась? Знаю, что ты сейчас чувствуешь: ноющую усталость в
кисти и предплечье. А ведь твой меч даже ни разу не встретил
сопротивления ничего тверже воздуха…
— Рубятся же взрослые двуручниками! — не хотела сдаваться Эвьет.
— Ты не сможешь использовать обычный меч как двуручник или
полуторник. Слишком короткая и толстая для тебя рукоятка. К тому же то,
что мечник с тяжелым мечом проигрывает в скорости и маневренности, он
наверстывает за счет длины клинка и силы удара, а у тебя этих
преимуществ не будет. Нет, баронесса, с мечом у вас ничего не выйдет.
Надо отдать ей должное — понимая, что я прав, она не пыталась
капризничать и настаивать на своем. Просто молча вложила клинок обратно
в ножны и протянула мне. Но тут же требовательно спросила:
— А с чем выйдет?
Много с чем может выйти. С ядами, о коих я уже думал. Или с удавкой
— струна прикрепляется двумя концами к палке, набрасывается сзади на
шею, и палка резким движением перекручивается. После этого остается лишь
повернуть ее еще несколько раз — хватит силы и у ребенка. Или с любым
острым предметом, от вязальной спицы до заточенного грифеля, втыкаемым в
глаз и дальше прямиком в мозг. При достаточной резкости удара это можно
сделать даже пальцем. И от этого не защитит никакой доспех, даже в шлеме
с опущенным забралом есть отверстия для глаз — а как же иначе? Есть и
еще один способ, самый неожиданный и беспроигрышный, который знаю только
я…
Но я не собирался и в самом деле учить ее убийствам. Я уже понял,
что мне с ней делать. Я, правда, не большой знаток феодального права — у
моего учителя были другие интересы, и у меня тоже. Но сеньор обязан
заботиться о своих вассалах, не так ли? Вот пусть граф Рануар и
обеспечивает опеку для последней представительницы рода
Хогерт-Кайдерштайн. Придется отвезти ее к нему — ну да мне, в общем-то,
все равно, куда ехать…
— Ключ к успеху в любом деле — это хорошо знать и понимать, что
именно ты делаешь, что можно сделать еще и почему оно работает так, а не
иначе, — сказал я вслух. — Поэтому я расскажу тебе о ранах и вообще об
устройстве человеческого тела, о его сильных и слабых местах. Тем более
