– Док, вы когда-нибудь задумывались, что будет, если ваш вирус атакует неживую материю самой Земли? А некоторые из этих индейцев задумываются. Вы бережете свою шкуру, но стараетесь не замечать ни апачей, ни шайенов[14]. Они считают наш мир живым существом, как и само человечество. Они видят, что с людьми делает дикая карта, они переживают, что она может то же самое сделать с планетой – и даже убить ее.
– Это абсурд. – Он был искренне потрясен. Она едва ли это заметила. Она находилась в самом центре просторного горного луга посреди толпы – настолько изможденной, что некоторые просто не могли стоять, не то что бежать, – и в ужасе смотрела на пламя, стеной возвышающееся в двухстах метрах от нее, где пять минут назад еще высился великолепный лес.
– Возможно. Пожары кажутся нам живыми. Они проворны и умны, коварны, словно медвежья ловушка. Служба охраны леса привезла несколько команд джокеров, чтобы те справились с монотонной уборкой в самых малоопасных частях леса. С ними все должно было быть в порядке. В любом другом пожаре, любым другим летом так бы и было. Думаю, об остальном вы можете догадаться.
– Насколько серьезно все было?
Она встретилась взглядом с Тахионом.
– Встречный пожар[15] перебросился на команду джокеров и серьезно их потрепал. Я тогда возглавляла пункт первой помощи в Йеллоустоне. Семеро из них добрались до меня живыми. В критическом состоянии, с серьезными ожогами, но у них был шанс. Мы погрузили их в «Хьюи»[16] и отправили в нашу главную больницу. Но там от них отказались. Сказали, что не хватает коек. Брехня, конечно, мы перевели половину их пациентов специально для того, чтобы у них были места для наших пострадавших. Но они были непреклонны и не принимали их. В нашем списке было еще три больницы, от них получили тот же ответ. Пилоту пришлось вернуть их назад. Я же была главной в пункте первой помощи – и нашей основной задачей было доставить раненых по воздуху в подходящее лечебное учреждение как можно быстрее. У меня не хватало работников, не хватало оборудования, чтобы справиться с чем-то серьезным самой. Через два дня они скончались. Одному из них под конец лекарства уже не помогали. Он кричал, как ребенок, таким тонким и высоким криком. Он перекрикивал даже шум выстрелов, и однажды я поняла, что ищу топор или лопату, проклиная себя за то, что под рукой не оказалось пистолета. Я хотела разбить голову этого несчастного существа, только чтобы оно заткнулось. Я не сдержалась, к тому моменту я и сама уже немного съезжала с катушек. Я нашла съемочную группу и дала им интервью в прямом эфире для утренней передачи.
– Я видел эти съемки. Ваши слова звучали пылко.
– И принесли мне сплошную пользу. Больницы с легкостью прикрыли свою задницу. Отозвались на мои слова волной праведного гнева. А когда закончили жаловаться, то обставили все так, что моя вина выглядела правдоподобной. В общем, это было не лучшее время для того, чтобы вступиться за права джокеров. Я ведь там выросла. – В ее голосе послышались мягкие нотки, странные отзвуки того, что чуть раньше она услышала в тоне Тахиона, будто они оба до сих пор не могли поверить в то, что с ними случилось.
– Это место стало моим домом, там я вырастила своего сына, а пять минут в программе «Сегодня» все это уничтожили, как огонь Норт-Форк уничтожил леса Галлатин Рэндж[17]. Служба охраны леса, – она закатила глаза, – отправила меня следующим же вертолетом. Я добралась домой, обнаружила, что больше не числюсь постоянным сотрудником в местных больницах. Через неделю я стала терять пациентов. А через месяц… Разослала отклики на вакансии, но пошли слухи, что я попала в черный список. Меня сочли смутьянкой, никто не хотел иметь со мной дела.
– Никто вас не поддержал?
– Вы не представляете, насколько люди напуганы… – «вашим проклятым вирусом», – мысленно закончила она.
В его взгляде что-то промелькнуло, на губах проскользнула легкая грустная улыбка, скрывшая внезапный укол боли, по которому Коди поняла, что он знал намного больше, чем мог рассказать.
– Итак, – наконец спокойно сказал он, – вы здесь. – Она добавила: потому что у тебя нет выбора.
– Я врач, а это больница. И мне нужна работа.
– У меня много врачей, Коди, мне не нужен еще один врач. Мне нужна моя правая рука. – Он легонько пошевелил ею и не скрыл, что это движение далось ему с болью. В его голосе теперь зазвучала неуверенность и нечто такое, что Коди посчитала ничем другим, как стыдом.
– Мы, такисианцы, очень гордые существа. Мы поощряем идеал в мыслях, поступках и в самих себе. Уродство недопустимо. И все, как вы видите, я теперь уродлив. Настолько физически недостоин собственного имени и звания, насколько добился их своими поступками. Видимо, это мое последнее наказание за то, что я принес дикую карту на Землю.
Она промолчала.
– Мне нужен кто-то, кому я смогу доверить совместное управление клиникой.
– Почему я? – спросила она.
– В основном… – на мгновение он замолчал, а она задумалась, чьи мысли он пытается собрать – ее или свои собственные. Именно это так чертовски бесило ее: не знать, копается он сейчас в ее голове или нет. И потом она подумала о том, что он может там увидеть – если ей было трудно бороться с самыми темными уголками и закоулками своей души, то каково было ему? Она-то беспокоилась только о себе; он был посвящен в секреты каждого. А это может оказаться слишком даже для самого извращенного вуайериста. Затем она снова сконцентрировалась, чтобы понять, что говорит Тахион.
– Это Сент поведал мне о вас, – сказал он. – Я гордый человек, Коди, но даже я не могу больше отрицать, что мне нужна помощь. И им тоже. – Она вздохнула, пытаясь отвлечься на вид в окне. Небо теперь стало скорее черным, а не синим; скоро начнется ураган.
– Не знаю, – наконец ответила Коди.
– Тогда зачем вы пришли?
– Я подумала…
«Что?» – спросила она саму себя. Внезапный порыв ветра влетел в комнату, неся с собой затхлый запах соленого моря, и даже до конца не осознав, она вскочила на ноги, сделала два шага к двери, инстинктивно потянувшись за сорок пятым калибром, лежавшим на дне ее сумки.
Она не могла двигаться. Застыла в потрясении, будто статуя, а Тахион встал из-за стола – во взгляде его сиреневых глаз мелькнуло удивление и беспокойство – и медленно забрал «кольт» из ее руки и снял сумку с ее плеча. Положил их на стол. Все еще застыв, она смотрела, как он наливает крепкий коньяк в хрустальный бокал. Затем он снял мысленный затвор.
Она не упала, хотя очень хотелось, но и его тоже не ударила.
