– Надеюсь, доктор Хаверо, это собеседование вам понравится не меньше, чем мой офис.
Она подпрыгнула от удивления, осознав, что устроилась на стуле за его столом – машинально почувствовав себя как дома, – и проклиная тот факт, что дверь была справа, как раз с ее слепой стороны. Она подумала пробормотать извинения, тут же отмела эту мысль, а вместо этого попробовала отделаться лишь улыбкой и пожатием плеч.
В его голосе слышалась естественная утонченность классического благородного вампира, от чего она неловко улыбнулась, а сам мужчина был полной противоположностью своего кабинета, совершенно ни на кого не похожим. Она осознала, что опустила взгляд, когда они пытались разойтись, меняясь местами. Он был на голову ее ниже. Она протянула левую руку в качестве приветствия: ее разум среагировал на то, что уже заметило подсознание – правая рука Тахиона заканчивалась запястьем без ладони.
Он мягко пожал ей руку своей левой рукой, его едва уловимая улыбка свидетельствовала о том, что он понял и оценил ее учтивость.
– Эту встречу я жду давно, уже долгое время. Сент – не знаю, в курсе ли вы, но он у нас заведует Программой помощи ветеранам Вьетнама – все эти годы пел вам дифирамбы. – Жестом он указал ей на стул. Она видела его на фотографиях, в основном, конечно, в газетах или по телевизору, его необычные наряды оставались всего лишь нарядами, а его появление на экране уже стало таким же банальным, как улыбка персонажа из надоевшего сериала. – Но смею предположить, – продолжил он, – что предвкушение не совсем взаимное.
– Неужели это так заметно? – ответила она, думая намеренно отчетливо: или вы прочитали мои мысли, чтобы это узнать?
При личной встрече его внешность оказалась не менее странной, но зато более эффектной. Живое олицетворение аристократа восемнадцатого века. Брюки темно-фиолетового цвета заправлены в ботинки из серой замши, зеленая рубашка под оранжевым двубортным жилетом – и все это создавало еще больший контраст с его белым больничным халатом, который временно заменял бордовый сюртук, висевший на вешалке в углу комнаты.
Он кивнул на бумаги, которые она передвинула.
– Весьма благодарен, – сказал он, не обращая внимания на ее внешнюю и внутреннюю реакцию. – В здешней суматохе легко забыть о чем-то таком. Как вы можете понять, я далек от организованности. А хороших секретарей, особенно в Джокертауне, найти чертовски трудно.
Его лицо состояло из частей, которые вместе не соответствовали классическому понятию красоты, но по отдельности были, несомненно, привлекательны. Таким же образом зачастую описывали и саму Коди. Хотя в его случае, заметила она, конечный результат оказался более изящным. Его правая рука покоилась на перевязи, культю недавно заново обмотали бинтами – рана совсем свежая. В письме, в котором он приглашал ее в Нью-Йорк, об этом не было ни слова. «Интересно, что же я пропустила, борясь с пожарами в джунглях?» – подумала она. Это могло бы объяснить изящность его манер, она и сама видела подобное в отделении «Скорой помощи». Она вспомнила собственную реакцию, когда очнулась и обнаружила, что у нее больше нет правого глаза.
– Так вот зачем я вам понадобилась?
– Это вряд ли, учитывая ваш послужной список. – Он вопросительно посмотрел на нее. – Вы всегда так прямолинейны?
– Да, – бесхитростно ответила она.
Вдруг внутреннюю часть его глаз скрыла тень, и она поняла, что каким-то образом прорвалась через его барьеры, добралась до воспоминания настолько же болезненного, как и ее собственное. Она покраснела от гнева и негодования и даже не стала скрывать своего ликования в честь этой маленькой, банальной победы. «Да кем ты себя возомнил, придурок? – едва слышно прорычала она, надеясь, что он ее слушает. – Какое право ты, какое право кто-либо имеет на то, чтобы копаться в чужих мозгах, черт побери, – или у нас совсем не осталось ничего личного?»
– Честно говоря, – продолжил он, будто перед этим ничего не произошло, и Коди осознала, что восхищается этой чертовски чуждой уравновешенностью не меньше, чем проклинает ее. – В свете последних событий я совсем позабыл о своем письме. Не ожидал, что вы откликнетесь.
– Отчаяние превозмогает даже самые жуткие страхи.
– Как умно. Я успел посмотреть только один выпуск новостей. Что именно произошло?
Она пожала плечами.
– Я закрыла рот, а меня в ответ подстрелили.
– Неприятно.
– Надо познакомить вас с моим сыном, его мнение об этом точно такое же.
– Буду рад с ним встретиться. У меня самого есть внук.
– Поздравляю.
– Спасибо. Настоящее благословение. – Его манера речи, его тон едва заметно изменились, и она подумала, настолько ли это правдиво, насколько должно казаться.
– Я рада за вас.
– А меня по-прежнему терзает любопытство.
– Ну, – вздохнула она, – после рождения Криса я завязала с жизнью в городе и отправилась в далекую глушь. Родители оставили мне свое ранчо – не особо просторное, совсем не такое большое, чтобы оно могло себя окупать, но местечко просто райское. Так что я перебралась туда и занялась частной практикой. Врач-терапевт в небольшом городке, в придачу занимающийся хирургией. Думала, что так оно и пойдет. Пока не начались пожары.
– Они все еще горят. Прошлой весной едва ли кто-то понимал, чего нам ожидать. Служба охраны лесов действовала согласно установленным нормам, не обращая внимания на возгорания от ударов молнии. Но погода стала зверской – ни капли дождя, солнце высушивает деревья, ветер раздувает искорки до огненных бурь. Тревога дошла до каждого пожарного наряда в стране. Индейцы справились с большей частью пожаров, они в этом лучшие.
– Док, вы когда-нибудь задумывались, что будет, если ваш вирус атакует неживую материю самой Земли? А некоторые из этих индейцев задумываются. Вы бережете свою шкуру, но стараетесь не замечать ни апачей, ни шайенов[14]. Они считают наш мир живым существом, как и само человечество. Они видят, что с людьми делает дикая карта, они переживают, что она может то же самое сделать с планетой – и даже убить ее.
– Это абсурд. – Он был искренне потрясен. Она едва ли это заметила. Она находилась в самом центре просторного горного луга посреди толпы – настолько изможденной, что некоторые просто не могли стоять, не то что бежать, – и в ужасе смотрела на пламя, стеной возвышающееся в двухстах метрах от нее, где пять минут назад еще высился великолепный лес.
– Возможно. Пожары кажутся нам живыми. Они проворны и умны, коварны, словно медвежья ловушка. Служба охраны леса привезла несколько команд джокеров, чтобы те справились с монотонной уборкой в самых малоопасных частях леса. С ними все должно было быть в порядке. В любом другом пожаре, любым другим летом так бы и было. Думаю, об остальном вы можете догадаться.
