- Православный как будто... - а затем, немного подумав, добавил: - Крестили в детстве. - И еще немного подумав: Креста не ношу...
При этом он неожиданно улыбнулся, и вдруг стало ясно, что никакой это не Президент, а простой русский мужик: темный, ограниченный, заскорузлый в своих примитивных воззрениях, инстинктивно не верящий никому, кто умнее его, и вместе с тем - очень хитрый, злопамятный, цепкий, именно мужицкой своей прямотой протаранивший себе дорогу к власти и теперь не собирающийся делиться ею с кем бы то ни было.
То есть, это как раз то, что мне нужно, подумал Марк.
Я, по-видимому, не ошибся. Если такой поверит, то он не остановится ни перед чем - потому что речь идет именно о его власти. Надеюсь, что он это понимает. Ему может быть наплевать на будущее, скорее всего, ни в какое будущее он не верит, ему может быть наплевать на страну, потому что как настоящий мужик он в первую очередь думает прежде всего о себе, в конце концов, ему может быть даже наплевать на народ, из которого он якобы вышел, вероятно, народ для него - понятие абстрактное: те, кто трудится и те, кто рукоплещет на митингах, но ему, конечно, не наплевать на власть, потому что власть - это он сам, и он будет драться за нее хоть с чертом, хоть с дьяволом. Главное, что он ничего не боится. Он переломает все, что можно, в пределах этой страны, он, не моргнув глазом, угробит кучу народа, он превратит землю вокруг себя в выжженную пустыню, но он победит и остановит Его. Да, я, по-видимому, не ошибся.
Вслух он сказал:
- Если вы православный, то вы должны верить тому, что написано в Книге Книг: "Исполнятся сроки, и края земли приподнимутся над самой землей, и оторвется от земли небо, так что образуется щель как бы в разорванной ткани, и потечет оттуда Черный Свет, каковой озарит землю, и Во Свете явится на землю Он, и соберется вокруг Него все Его воинство"... - Цитату он выдумал: ничего соответствующего в голову не приходило, однако продолжил: - Сроки, по-видимому, уже исполняются. Я представил вам достаточно обширный фактологический материал, и вы можете проверить его с помощью своих сотрудников. Только не затягивайте, пожалуйста, эту проверку. Потому что сроки действительно уже исполняются. Совпадают все известные из пророчеств знамения. Между прочим, одних только "пастырей" мы набрали уже шесть человек. И наверное, вдвое больше - остались нам неизвестными. А ведь каждый "пастырь" может стать основой для воплощения. Потому что в каждом из них присутствует соответствующее зерно. И оно может проклюнуться при определенных условиях. Я не так уж много у вас и прошу: просто требуется четкая общегосударственная программа обследования, разумеется, лучше, если она будет проводиться в тайне, вы уж сами подумайте, как ее следует закамуфлировать: эпидемия там, или профилактические мероприятия, можете в данном случае сослаться на Петербург, в Петербурге, если не ошибаюсь, настоящая эпидемия? Вот, пожалуйста, это - прекрасный повод. И я хочу, чтобы вы уяснили один важный момент: дважды Антихрист приходил на землю, и дважды он был изгнан отсюда. Неужели мы позволим ему победить в этот раз? Воцарение Сатаны - это, как вы понимаете, гибель для человечества. Ну и, разумеется, это гибель лично для Вас, я ручаюсь, что ни вы и ни я Антихристу не понадобимся...
Марк замолчал, потому что той обострившейся интуицией, которая появилась в нем за последнее время, понял, что говорить дальше не имеет смысла: он уже либо убедил этого хамоватого, грузного, хитрющего мужика, прикидывающегося слугой народа, и тогда тот пойдет с ним, несмотря ни на какие препятствия, либо, точно так же, уже не убедил его, и тогда все дальнейшие аргументы бесполезны. Не стоит и продолжать. Он очень ясно понял это, он только не понял: убедил он или не убедил, и поэтому просто ждал приговора, и первые же слова Президента повергли его в смятение.
Потому что Президент, подняв толстую бровь, осведомился у Павлина:
- А вот ты отвечаешь у меня за связь с прессой, скажи: удастся сохранить такую операцию в тайне? Нет? Конечно. Вот и я так думаю. И скорее всего, свои же - заложат. Информация сейчас в цене: выборы на носу. И фамилия твоя - Арбитман, ты - еврей, получается?
Данный вопрос, судя по всему, подводил под разговором черту.
Вероятно, решение уже было принято.
Марк сказал, с тихим бешенством глядя в тупую мужицкую рожу:
- А Иисус Христос был - кто?
- То есть, как это кто? - удивился Президент. - Христос это... наш человек... Что ж он, немец, по-твоему, что ли? Президент хохотнул сильным басом, вероятно, эта мысль показалась ему очень забавной, он даже оглядел присутствующих, как бы приглашая их присоединиться к веселью (охранники на диване с готовностью заулыбались), но вдруг осекся и побагровел - внезапной мучительной стыдной багровостью, какой багровеют люди, чрезвычайно болезненно относящиеся к своему авторитету.
Видимо, до него дошло.
Потому что он негромко прихлопнул ладонью по бумагам, лежащим у него на столе, и, вероятно, сдерживая клокочущую внутри ярость, хрипловато произнес:
- Все! Поговорили!..
И сейчас же Павлин, точно идол, с каменным выражением лица выросший слева от Марка, чуть нагнулся к нему и одновременно", склонил голову в сторону двери, показывая, что аудиенция окончена.
И охранники, прекратившие возню с пистолетами, тоже насторожились. Для них могла возникнуть сейчас некоторая работа.
Но она не возникла.
Марк - без возражений поднялся и суховато, как равный, кивнул на прощание Президенту.
- Не буду вас больше задерживать, - сказал он. - Очень жаль, что мы не договорились. Но мне кажется, что моей вины в этом нет. Я оставляю вам документы и фотографии, подумайте. Во всяком случае, вы знаете, где меня искать...
Ему мешал говорить какой-то звук, доносящийся с улицы. Что-то похожее на электродрель, только мощнее. Он даже чуть-чуть прищурился, чтобы лучше слышать. Павлин, настойчиво дотрагивавшийся до локтя, прошептал ему:
- Господин Арбитман, - судя по всему, уже вторично приглашая к выходу.
А охранники еще больше насторожились. Двое справа даже начали демонстративно подниматься.
Но Марк уже понял, что означает этот нарастающий звук, который слышал, по-видимому, только он один, и поэтому, вытянув руку к окну за спиной Президента, срывающимся детским голосом крикнул:
- Покушение!..
Все происходило, будто во сне.
Окно, на которое он указывал, наверное, метра в четыре шириной, задрапированное по бокам белоснежными сборчатыми шторами, выходило все на ту же площадь - на унылые в своей обшарпанности хозяйственные дворы, на ржавеющие гаражи, на разнокалиберный частокол уплощенных, покрытых антеннами узких зданий столицы, зябкое осеннее солнце едва поднималось над ними, золотился, чуть скрадывая очертания, утренний редкий туман, серая пелена накапливалась уже вдоль неба, и вдруг из этой пелены, точно градина, выпала тусклая металлическая загогулина и, как бы провалившись сначала почти до земли, стала быстро и неуклонно подниматься оттуда - увеличиваясь на глазах.
