Щиты дрогнули, отряд преследователей попятился, втягиваясь назад, в заросли кустарника. Вскоре пространство у белых камней опустело, и только три неподвижных фигуры в коричневых плащах остались лежать на песке.
— Конец. — Грон поднялся, стряхнул песок с плаща. — Они поехали искать переправу. Теперь мы оторвемся от них.
— Даже убитых не подобрали, — с презрением сказал Вальнур.
Весь остаток дня они ехали по унылой плоской равнине, где даже птицы не летали, и в серых островках низких колючих растений не замечалось никакого движения. Дорога упорно ползла вперед, уходящее солнце светило в спины всадникам, и длинные тени Грона и Вальнура, покачиваясь, плыли перед конями.
Небо тускнело, меркло, и Грон, осмотревшись, наконец недовольно сказал:
— Придется устраивать ночлег прямо здесь, хотя местность и не весьма привлекательная. Спать будем по очереди.
— Вот и прекрасно, — оживился юноша. — Только сначала я расскажу тебе немного о моем Зеленом побережье.
— С удовольствием послушаю — я ведь о нем ничего не знаю.
3
Утро было тихим и безмятежным, в прозрачном небе вились тонкие розовые волокна облаков. Грон неслышно поднялся с расстеленного плаща. Вальнур сидел спиной к нему на большом растрескавшемся пне и то ли дремал, то ли глядел на дорогу. Ночью Грону по жребию выпало сторожить первым, и он разбудил Вальнура, когда Ночная Сестра настигла Острие Небесного Копья — яркую желтую звезду, и улегся спать, доверив юноше наблюдение за дорогой.
Солнце вставало над синеватой полосой далекого леса, в низинах застыл туман. Кони паслись у дороги, неспешно передвигаясь по траве с места на место. На склоне росли высокие деревья с гладкой белой корой; их шарообразные кроны зелеными облаками парили высоко над землей. Слева от вольного бойца тянулся неглубокий овраг, справа была пустошь с редкими почерневшими пнями. Дорога, пересекая пустошь, уходила в гору и терялась за деревьями.
Грон, нахмурившись, внимательно рассматривал окружающее, словно сомневаясь в чем-то, потом остановил взгляд на неподвижно сидящем юноше. Вытащил кинжал и, резко размахнувшись, метнул в широкую спину Вальнура, рассчитав все-таки, чтобы удар пришелся не лезвием, а рукояткой — вдруг Вальнур снял кольчугу? Кинжал ударил юношу под левую лопатку, отскочил, и Вальнур, не оборачиваясь, стремительно прыгнул в сторону, переворачиваясь в полете, огромной зеленой птицей пронесся над травой — с шумом хлопали, развеваясь в воздухе, полы плаща — и откатился вниз по склону, выискивая глазами противника. Увидев спокойного Грона и сразу все сообразив, юноша встал и, улыбаясь, приблизился.
— Проверяешь, хороший ли я сторож?
— Да вот показалось мне, что ты задремал на посту, — усмехнувшись, ответил Грон, подошел к пню и поднял свой кинжал.
— Я просто задумался, — с легкой грустью сказал Вальнур и вздохнул. Как ни пробуй осадить сердце, ничего не получается…
— Ну-ну, не печалься, — помрачнев, прервал его Грон. — Если проводить дни в печали, не успеешь ничего сделать в жизни… Послушай, тебе ничего здесь не кажется странным? — резко сменил он тему разговора.
Вальнур понимающе взглянул на него, медленно осмотрелся, удивленно спросил:
— А что здесь странного? Все обычно.
— Обычно… Сдается мне, ночевать мы собрались посреди равнины, на каких-то колючках. А где теперь эти колючки?
— Колючки? — с сомнением проговорил Вальнур, разглядывая бледно-зеленые широкие стебли травы. — Н-ну да, были колючки, а теперь трава, ну и что?
— Была равнина — и пропала. А появился вон тот лес, и эти деревья, и овраг. Ты заметил, как все это появилось?
— Н-нет. Я ничего такого не замечал. Но не все ли равно? Так ведь, наверное, и должно быть, что в этом удивительного?
— А почему так должно быть? — осведомился Грон. — Почему мы прошлой ночью уснули на драконьем холме, а проснулись у озера? Почему трава вместо колючек?.. И небо другое! Тут же совсем не такое небо; видишь, оно совершенно другого цвета! Почему? Как я раньше не замечал?..
— Клянусь ясноглазой Оль, я не понимаю тебя, Грон! Ну что в этом такого? Так и должно быть, не нам судить о подобных вещах.
— А я вот хочу понять, — упрямо сказал хмурый Грон и привычным жестом рассек ладонью воздух. — Ладно, седлаем коней. Вино Асканты нам сюда никто не принесет. И наверное, мы все-таки допустили ошибку. Нужно было позволить ему перебраться на нашу сторону, а уж потом рушить мост.
— А зачем он нам?
Грон медленно направился к пасущимся коням, покусывая сорванную травинку. Вальнур пошел следом.
— Думаю, я добился бы от него ответа — откуда они узнали о вине Асканты и кто их послал?
— Не огорчайся, — беззаботно отозвался юноша. — Устроим еще одну ловушку и узнаем ответ.
Грон с иронией посмотрел на него.
— Полагаешь, это так просто?
Юноша рассмеялся:
— У нас говорят: что упустит один…
— А я слышал от отца такие слова, — перебил его Грон. — Хорошо ехать на коне, но сначала нужно найти коня.
…Утро давно уже превратилось в день, и солнце полыхающим факелом раскаляло небеса, но из-за горизонта вдруг наползли на выцветшую голубизну черные громады туч. Ветер шелестящими шагами заметался, зашумел над дорогой, вздымая белесую пыль, растрепав гривы коней. Оранжево-коричневыми бабочками запорхали, срываясь с ветвей, сухие листья; покатились, подскакивая, под копыта серые комочки каких-то растений, взвились в воздух и растворились в вышине тысячи серебристых пушистых семян. Неповоротливые громады стиснули, затолкали, поглотили солнце и пошли в наступление, перекрашивая все небо в черный цвет. Внезапно кто-то невидимый сжал эти гигантские губки — и они пролились дождем. Дождь хлестал по конским спинам, копыта разъезжались в грязи, вода стекала по лицам седоков, и Грон, наклонив голову, хмуро проводил рукой по бровям, а Вальнур, улыбаясь, подставлял лицо по теплые струи. Два всадника продолжали двигаться вперед по дороге, петляющей среди промокших холмов…
Они ехали долго — и светлели, светлели грузные днища туч; тучи превращались в облака и уходили все выше от земли, однако не выпускали солнце из плена. Дождь еще не прошел, когда всадники добрались до одинокой черной скалы, вознесшейся над дорогой.
— Та-ак, — протянул Грон, останавливая Тинтана. — Что будем делать?
Вальнур, не отвечая, в раздумье морщил лоб, выбирая путь. Скала черным кинжалом рассекала дорогу, и дорога раздвоилась, обтекая препятствие; левая ныряла в низину, исчезая в извилистом овраге, а правая делала поворот и скрывалась в желто-зеленом мелколесье.
