— Эти паразиты, будучи общественными псевдоорганизмами, в основном сохраняют изменчивость каждой отдельной клетки. Большинство видов не извлекают особенно много выгоды из подобной изменчивости паразитизм является относительно примитивным образом жизни, который не требует слишком большого разделения функций. Но эти являются чрезвычайно высоко развитыми паразитами… супер-паразитами. Вам могут прийти на ум другие похожие на растения штуки, которые внедряют свои корни в плоть своих хозяев, чтобы высасывать соки и минеральные вещества. По существу — это довольно грубая работа, вроде бурения нефтяных скважин. Паразиты же являются поразительно осмотрительными они используют очень узкие каналы, вмещающие только цепочки клеток толщиной всего лишь в две-три — но, тем не менее, это то же бурение или проходка.
— Но те, что вводят в заблуждение человека, гораздо умнее. Его клетки извлекают пользу из своей изменчивости, мимикрируя по образу клеток своего хозяина. Таким образом, когда корни проникают сквозь ткани кожи к стенкам кровеносных сосудов, цепочка клеток перенимает многие из характеристик кожных клеток, и клетки-паразиты, по существу, совершают кражу, присваивая себе многие характерные особенности клеток стенок кровеносных сосудов. Следовательно, этот паразит обладает гораздо более высокой степенью интеграции со своим хозяином. Хозяин больше не распознаёт в нём захватчика, и, таким образом, паразит начинает обладать иммунитетом к естественной тенденции тела к отторжению чужеродной материи. Дополнительные функции, выполняемые этими клетками — паразитические функции — маскируются видимой схожестью клеток с их непосредственным окружением.
— Из этого доклада я не могу заключить, как далеко простирается мимикрия. Но если эти паразиты действительно обладают разумом — а у нас есть основания подозревать, что это так — тогда мимикрирующие клетки могут действительно выполнять функции тканей, под которые они маскируются, на столько хорошо, что корневые клетки являются нераспознаваемыми клетками тканей хозяина, выполняющими защитные функции; они действительно выполняют ту работу, которую должны были бы выполнять, если бы они были клетками тканей хозяина. Таким способом данный конкретный паразит может образовать гораздо более обширную внутреннюю сеть, чем его сородичи. Ему не пришлось бы ограничивать себя несколькими осторожными цепочками клеток — он мог бы проникнуть гораздо более решительно внутрь своего хозяина. А это означало бы, что он мог бы поддерживать гораздо большую биомассу, чем говорилось нечто похожее на образования, которые мы могли видеть на этих людях, вместо тонкой сеточки, похожей на паутину, на спине у кролика.
— Также, конечно, это могло бы объяснить, почему колонисты могли быть не в состоянии применить никакой медицинской защиты против этого паразита. Если его внутренние разветвления могут маскироваться под клетки хозяина достаточно хорошо, чтобы ввести в заблуждение само тело хозяина, то никакой внешний антибиотик не смог бы поступиться к нему… по крайней мере без того, чтобы не нанести вреда и тканям хозяина. Внешнюю растительность — чёрные клетки — вероятно достаточно просто удалить… но если колонисты удаляют их, они по-просту прорастают внутрь. Корни не могут быть уязвлены никакими обычными методами.
— Коротко говоря, я подозреваю, что это является наиболее эффективным паразитом, с каким мне когда-либо доводилось сталкиваться. Быть может, он является столь эффективным, что больше не заслуживает названия паразита — возможно, всего лишь коменсала.[4] Он действительно сотрудничает с телом хозяина, беря необходимые ему питательные вещества при абсолютно минимально-необходимом биологическом вандализме. Возможно, единственное, что мы можем поставить ему в упрёк, это то, что он не слишком привлекателен. Возможно… думаю, я подожду с выводами до тех пор, пока не смогу приглядеться к нему гораздо по-ближе, гораздо по-пристальнее.
Последовала многозначительная пауза.
— Можете аплодировать, — закончил я.
Аплодисментов не последовало. Не то, чтобы это имело значение. Я не планировал пожинать лавры.
— Если ты прав, — сказал Натан, — то напрашивается очевидный вопрос… можем ли мы найти способ справиться с таким паразитом?
— О, да, — заверил я его. — Генная инженерия представляет нам гораздо более изощрённые способы борьбы с ним, чем любой антибиотик. Мы можем поразить эту штуку непосредственно в её генах — атаковать каждый ген, который обеспечивает её изменчивость и её способность к мимикрии под специализированные клетки. Клетки паразита могут только маскировать свою действительную природу… и у нас есть способы проникнуть за эту маску. Вероятно, это не создаст нам особой проблемы, если только…
— Если только мы сможем убедить их, что проблема существует, — закончил за меня Натан. Я почти возненавидел его за то, что он таким образом украл у меня эффектное заключение.
Я пожал плечами.
— Люди привыкли к такому положению вещей, — сказал я. — Они, быть может, видят всё совсем не в том свете, что мы. Возможно им нравятся чёрные полосы, растущие по всему их телу.
— Что ж, — заметила Линда с похвальным прагматизмом, — если паразит действительно не причиняет им никакого вреда, они имеют право питать к нему привязанность, не так ли? А мы имеем право оставить их в покое.
— Думаю, — сказал я, — что предпочёл бы воздержаться от окончательного вывода и по этому поводу. До тех пор, пока не присмотрюсь ко всему по-лучше. У меня имеется сильное подозрение, что за всем этим кроется гораздо больше, чем нам пока кажется.
— Разве всегда не так? — заметила Карен.
Последовал долгий день внутри корабля, в ожидании того, что что-либо произойдёт. Моему терпению, и без того не слишком большому, отнюдь не способствовал тот факт, что необходимость находиться даже внутри корабля в защитном костюме лишало малейшей возможности чувствовать себя комфортабельно. Я не был убеждён, что костюм был совершенно необходим — мне казалось маловероятным, что паразит размножался посредством воздушных спор, поскольку для общественных протобактерий было характерно размножение путём фрагментации колонии и деления отдельных клеток. Однако, с вещами, подобными этой, я не был готов рисковать. Мы должны были предпринять все возможные меры предосторожности, чтобы уберечь остальных членов команды даже от малейшего риска.
