Так продолжалось до второго декабря. В тот вечер Игорь вновь был дома один – мать еще не вернулась с работы. Он пил чай на кухне, когда дверь в квартиру открылась и он увидел входящего в прихожую Черного графа все в том же традиционном одеянии. Фигура его на сей раз казалась не призрачной, а вполне реальной. Воплотившееся видение потянулось к Игорю руками и тот, вскочив со стула, схватил лежащий в коробке у газовой плиты молоток и бросился в прихожую, по пути вооружившись еще и ножом с кухонного стола. Подскочив к убийце Екатерины Медичи, Игорь с размаху ударил его молотком по голове, сломав кроваво-красное перо на широкополой черной шляпе, а потом, отбросив молоток, переложил нож в правую руку и замахнулся, намереваясь нанести Черному графу удар в шею. Тот пытался обороняться, заслонялся руками, и Игорь совершенно отчетливо понимал, что перед ним действительно человек из плоти, а не эфемерный призрак. Неизвестно, чем бы закончилась эта схватка, но внезапно, как потом рассказывал Игорь, он потерял сознание и очнулся уже в палате психиатрической больницы, находящейся в пригородном поселке…
На самом же деле в тот злополучный декабрьский вечер дверь в квартиру открыл не Черный граф эпохи Возрождения, а вернувшаяся с работы мать Игоря. По ее словам, она вошла в прихожую и повернулась к двери, чтобы запереть ее на замок, но тут услышала быстро приближающиеся шаги за спиной. Затем последовал сильный удар по голове. Обернувшись, она увидела искаженное яростью лицо сына, замахнувшегося на нее ножом. Выставив перед собой руки, она начала отчаянно защищаться и громко кричать. Сын целил ей ножом в шею, но лезвие постоянно натыкалось на руки жертвы этого внезапного ужасного нападения. Изрезав матери руки, повредив ей сухожилия, Игорь вытолкнул ее, окровавленную, на лестничную площадку. Перепуганная женщина продолжала громко звать на помощь и соседи вызвали милицию.
При последующем опросе тех, кто видел Игоря в тот вечер, после нападения, выяснилось, что он не отвечал на вопросы и, застыв на месте, смотрел прямо перед собой немигающим и ничего не выражающим взглядом…
Доктор Самопалов хорошо помнил свои впечатления от первых встреч с новым пациентом. Игорь почти постоянно лежал в постели, глядя в пространство, и хотя и рассказал о своих видениях, мучивших его без малого год, но когда доктор пытался заговорить с ним о ситуации попытки убийства, отвечал крайне неохотно, а то и вовсе молчал. Тогда, двенадцать лет назад, Самопалов отмечал в своем рабочем дневнике: «Причиной госпитализации Ковалев считает «столкновение с Черным графом». Вся эта история кажется ему реальной, но связанной с «прошлой жизнью». Считает, что его ждет неминуемая расплата за то, что он стал свидетелем убийства Екатерины Медичи. Эмоционально холоден, после сообщения о том, что на самом деле пытался убить не иллюзорного Черного графа, а собственную мать, которая в тяжелом состоянии находится в реанимации, заявил, что «этого не может быть». Данное вытеснение не сопровождается интересом к ее судьбе. Голос монотонный, не модулированный. Ни с кем не общается, в отделении незаметен. Высказывает предположение, что Черный граф может опять прийти».
Игорь Ковалев провел в психиатрической больнице больше года. В конце концов, то ли благодаря галоперидолу, лепонексу, френолону и прочим нейролептикам вкупе с психотерапией, то ли как раз вопреки всем этим таблеткам и процедурам, состояние его улучшилось. Он, судя по всему, полностью вытеснил из сознания воспоминания о случившейся драме и не испытывал никакой неприязни к матери, которая, слава Богу, вполне оправилась от последствий нападения и часто навещала сына, стараясь, быть может, этими своими частыми визитами как-то компенсировать прежнее невнимание к нему.
Перед выпиской Игоря из больницы во врачебном журнале была сделана следующая скупая запись: «Неврологическое состояние без особенностей, ЭЭГ без пароксизмальных феноменов».
За год, проведенный Игорем Ковалевым в больнице, доктор Самопалов многое для себя открыл. Так же, как ранее Игорь, он углубился в изучение исторической литературы об эпохе Ренессанса, чтобы выяснить, насколько соответствуют видения пациента историческим фактам.
Оказалось, что отдельные символы переживаний Ковалева имеют аналогии с соответствующим временем. В частности, залы с колоннами, первоначально имеющие форму нефов, широко распространились в Европе начиная с пятнадцатого столетия благодаря Филиппо Брунеллески. В боковом нефе церкви Санто Спирито во Флоренции, изображение которого Самопалов показал пациенту, тот узнал обрамленный колоннами зал из своих видений.
Колоннада и мода на них в эпоху Возрождения, в свою очередь, как выяснил доктор Самопалов, восходят к традициям эстетики античности. Дева Мария, восседающая на троне в зале с колоннадами, встречается во множестве ренессансных произведений.
Основываясь на опыте многочисленных исследований в области психопатологии, доктор Самопалов пришел к выводу о том, что Черный граф – это аналог Родриго, или папы Римского Александра Шестого, сыном которого был Чезаре Борджа – граф Романьи.
Общение с Игорем Ковалевым утвердило доктора в мысли о том, что его пациент обладает двумя личностями, то есть страдает многоличностным заболеванием. Доктор не верил в переселение душ.
Первое клиническое описание многоличностного заболевания было связано с дочерью священника Мэри Рейнолдс. В 1811 году эта восемнадцатилетняя девушка, отложив только что прочитанную книгу, вдруг ослепла и оглохла – на целых пять месяцев. После этого, пробудившись однажды утром после восемнадцатичасового сна, она повела себя будто вновь родившаяся: произносила лишь несколько слов, не могла узнать обстановку собственного дома и своих близких. Однако пребывая в этом состоянии «номер два», Мэри Рейнолдс быстро начала обучаться. Через пять недель девушка вновь заснула на те же восемнадцать часов и, возвратясь в прежнее состояние «номер один», ничего об этих пяти неделях не помнила. Такие странные приступы продолжали повторяться из года в год, причем вторая личность Мэри крепла и становилась все более активной в отличие от первой личности, продолжавшей оставаться меланхолической и чувствительной.
Другой классический случай касается Крис Сайзмор – женщины, обладавшей тремя личностями: «Белая Ева», «Черная Ева» и «Жан». Все новые личности образовывались под влиянием стрессов, связанных со сценами насилия. «Белая Ева» была любящей матерью и скромной домохозяйкой, «Черная Ева», напротив, обожала всякие питейные заведения и распутную ночную жизнь, а «Жан» представлял собой зрелую личность, пытающуюся примирить обеих «Ев».
