Ирину я увидел почти сразу. Она сидела на бетонном поребрике и неподвижным взглядом смотрела на то место, где чуть больше недели назад под ударом моего меча оборвалась жизнь так и оставшегося неизвестным для меня человека. На асфальте все еще сохранились редкие темные пятна, хотя и основательно уже прореженные дождем. Самого тела не было. Быть может, его забрали мои коллеги, но, вероятнее всего, просто растащили местные твари, при случае не брезгующие и падалью. Убитого мной оборотня они точно сожрали — разбросанные по всему двору клочки серовато-бурой шерсти говорили об этом однозначно.
Мертвяки, скорее всего. Оборотни не стали бы есть убитого собрата, а вампирам мертвая плоть ни к чему. Только мертвяки могли подчистить все без остатка, сглодав даже кости. Падальщики городских улиц жрут все, что только можно сожрать. Из-за них в старом городе не осталось даже коры на деревьях. И все равно, голод мертвых неутолим. Сколько б они ни ели, пустота постоянно будет грызть их изнутри…
Все-таки глупо я поступил, назначив этот дворик в качестве места встречи. Мог бы выбрать что-нибудь менее болезненное для памяти Ирины. Но в тот момент было не до раздумий, и я просто брякнул первое пришедшее на ум.
То есть сотворил очередную глупость.
Кстати, о глупостях. Почему Ира одна? Где Хмырь? Я снова осмотрел двор. Нет. Бывшего инквизитора не было. Неужели сбежал? Или что-то случилось?..
Тихо пробормотал что-то инстинкт предощущения опасности, заставив меня отшатнуться и внимательно прислушаться… Слабый, едва уловимый шорох раздавался откуда-то сзади. Будто кто-то очень осторожный пытался подобраться ко мне со спины, мягко ступая по растрескавшемуся пыльному тротуару.
Ага. За углом…
Я кувыркнулся назад, описывая мечом сверкающий полукруг. И замер, стоя на коленях. Холодно блестящее острие моего меча чуть заметно подрагивало в миллиметре от человеческого горла. Мне достаточно было лишь чуть довернуть руку, и кровь хлынула бы ручьем, унося вместе с собой и чужую жизнь.
Но… Прямо в глаза мне смотрел черный провал пистолетного дула. И чужаку было достаточно всего лишь шевельнуть пальцем, чтобы моя кровь хлынула ручьем.
Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза, понимая, что сейчас достаточно одного лишь легкого движения, чтобы забрать чужую жизнь… скорее всего, лишившись при этом и своей.
Я первым отвел в сторону меч. Почти сразу же опустился вниз пистолет. И хотя я был уверен, что он не выстрелит, все равно почувствовал облегчение.
— Ты неосторожен, — фыркнул я. — Я ведь мог бы и рубануть с ходу, не разбираясь, кто тут крадется у меня за спиной.
— Ты тоже не похож на пример для подражания. Я ведь мог бы и выстрелить, не разбираясь, кто к нам подбирается.
Мы обменялись кривыми усмешками:
— Ну что, значит, в расчете.
Я встал, на ходу забрасывая меч в ножны. Хмырь молча сунул пистолет в кобуру. По-прежнему дурашливо ухмыляясь, мы выходим во дворик… И я вижу, как Ирина, подняв взгляд, несмело улыбается мне…
Вот только глаза ее меня пугают. Я вижу в них лед. Синий колючий лед. А еще — боль. И, погрузившись в нее, я вздрагиваю…
— Что? — моментально спросил Хмырь, обернувшись ко мне и хватаясь за рукоять пистолета. — Что такое?
— Воспоминания, — вздохнул я. — Всего лишь воспоминания… Зачем ты оставил ее одну? Будь на моем месте оборотень…
— Будь на твоем месте оборотень, я бы его убил.
Я устало кивнул:
— Может быть. Но сначала он убил бы ее… Иван, я же просил тебя охранять…
— Она сама себя охраняет лучше всех нас, вместе взятых. — Хмырь нагнулся, будто почесывая колено, и торопливо, сбиваясь, зашептал: — Мы сегодня мертвяка встретили. Как раз по Батумской шли, там он за нами и увязался. Гнался, наверное, квартала четыре… Ну, ты же знаешь, что из пистолета мертвяка не завалить. На пули — даже серебряные — ему плевать.
— И что? — я оборвал разглагольствования Хмыря. В пояснениях на тему, почему нельзя убить мертвяка из пистолета, я не нуждался. Сам знал лучше него…
— А то, что она только посмотрела… Всего лишь посмотрела — и он сбежал. Драпал так, что во все стороны сопли летели. Чуть нас самих не задели…
Я фыркнул, услышав столь поэтичный оборот речи. А потом вспомнил, как всего пару часов назад бездушный пытался точно так же шугнуть вампира. У него не получилось. Но вампир — это не мертвяк. А рядовой служитель Люцифера — это не мессия Света.
Возможно, Ирина на его месте смогла бы разогнать все гнездо сразу… А, может быть, и нет. В любом случае практических экспериментов я всеми силами постарался бы избежать.
— Все равно, ты не должен был оставлять ее. Сам же знаешь, что стоит на кону.
Хмырь проницательно взглянул на меня. И вдруг согласился:
— Знаю… И вину свою признаю. Глупо поступил, не подумал. В следующий раз исправлюсь. Я вяло повел плечами.
— Надеюсь, следующего раза не будет… Ладно. Проехали.
Присев рядом с Ириной, я осторожно, будто боясь обидеть, потрепал ее по коленке. И почувствовав, как в ответ тонкая ладошка скользнула по моему плечу, чуть повернул голову, улыбнувшись.
Улыбка получилось неожиданно легко. Казалось, я был готов улыбаться весь день. Вроде бы сейчас и не до веселья было. Идущие по нашим пятам инквизиция, бездушные и армия поводов для радости не давали. А уж после навек впечатавшейся в память картины учиненного вампирами побоища улыбаться, кажется, не захочешь целую вечность. И вот поди ж ты…
Хмырь садиться не стал. Держа руку поближе к рукояти пистолета, он прислонился к стене. И ни на минуту не переставал озираться по сторонам, высматривая возможные опасности. Сразу видно: он относится к мертвым землям так, как к ним и следует относиться. С постоянной и неусыпной бдительностью.
Раньше и я так относился — до того, как завязалась вся эта катавасия. А сейчас… Может быть, я стал слишком самоуверенным, но почему-то чувствовал (хотя нет, я не чувствовал — я знал), что поблизости нет ничего враждебного. Сидя на бетонном поребрике в центре кишащих нечистью брошенных районов старого Челябинска, я как никогда ощущал себя в безопасности. Возможно, это ощущение и было ложным, но я ему верил. Хотел верить.
Я только сейчас понял, насколько устал. Устал бегать, драться, убивать. Устал день за днем видеть эти унылые пустые улицы и терять друзей. Устал постоянно ходить по самому краю, каждый раз рискуя сорваться и потерять не только жизнь, но и душу.
Еще неделю назад я не мог представить себя без меча за спиной и осиновых колышков на поясе. Сегодня же с удовольствием променял бы их на возможность хотя бы немного пожить нормальной человеческой жизнью. Просто жить и не слышать, не видеть, не знать о тех ужасах, что происходят за пределами несокрушимого городского периметра. Просто жить и держаться подальше равно как от света, так и от тьмы.
