– Великолепный типаж… – Бормотал он. – Классическая линия подбородка… Греческий нос с небольшим изломом, что, впрочем, придаёт особый шарм… Полные губки, чуть опущенные вниз… – Слушая этот монолог, я поняла, что чувствует блоха под микроскопом дотошного учёного. – Эти очаровательные ямочки… – продолжал бормотать дядя Томас. – Ресницы густые, чуть длиннее стандарта… И этот стойкий ровный загар… Нет, Полина, я тебя определённо нарисую…
– Нарисуете? Меня?
– Именно! – Он даже подпрыгнул на месте от нетерпения. – Пойдём! Прямо сейчас!
Нет, в этом доме определённо все сумасшедшие!
Со взрослыми я привыкла вести себя корректно, поэтому насколько можно вежливее я выпроводила неожиданного посетителя за дверь.
– Вы уж извините, но я устала и хочу поболтать с Мишелем, я его целую неделю не видела. Давайте потом, а? До свидания!
Я даже закрыла дверь на щеколду, чтобы избавиться от нежданных гостей.
– Ходят тут всякие…
– Он хороший, – заступилась за дядю Томаса Мишель.
– Ага, – парировала я, – когда спит зубами к стенке. Врывается, как к себе домой. Давай, говорит, нарисую… Маньяк какой-то…
– Вообще-то это и есть его дом.
– Если он любит принимать гостей, то пусть ведёт себя с ними соответствующе. А по всем международным нормам, кстати, если человека поселили в какое-либо помещение в качестве гостя, то всё помещение переходит под его юрисдикцию.
– Это как?
– Пока я здесь гощу, в этой комнате главная я, а не он. Вот!
– Ты умная, Полина.
– В ближайшее время сможешь убедиться, насколько ты прав. Буду рад, если тебе это понравится. Обычно это вызывает неприязнь.
– У меня не вызовет. Я вообще люблю умных женшин.
Я фыркнула:
– И часто они тебе встречались?
Мальчик надолго задумался.
– Ну, вообще-то, – протянул он, – не так чтобы часто, точнее, не очень часто, в смысле, не так, чтобы не очень часто, но так, немножечко… Вот, короче, как, – завершил он.
Мы замолчали.
– Хочешь, я тебе рацию покажу? – Оживился Мишель. – Я сам её сделал!
– Покажи.
Мне даже не пришлось притворяться заинтересованной. В самом деле, было интересно, такой ли уж умный Мишель, как это кажется со стороны.
Увидев вышеупомянутое устройство, я даже дар речи потеряла. Представьте себе телефонную трубку, такую, какая едва умещается в ладони (их можно увидеть в фильмах про восемнадцатый век), потом дрелью просверлите в трубке отверстие, всуньте в него телескопическую антенну от не менее древнего аналогового радиоприёмника – и вы получите представление о рации.
‹ ПРИМЕЧАНИЕ: Будет нелишним упомянуть, что героиня не совсем прилежно изучает историю, поэтому ей не возбраняется делать хронологические ошибки. Внимательный читатель отметит, что эта – не первая, да, кстати, и не последняя. Для Полины, с высоты её времени, что шестнадцатый, что восемнадцатый, что двадцатый век – всё едино. В восемнадцатом веке, само собой разумеется, телефонов ещё не изобрели. АВТОР ›
– И оно работает?
– Да! Вот, смотри, тут две кнопки. Одна: это включение-выключение, а вторая – чтобы говорить, нажимаешь на неё – и сразу включается вторая рация. Скажи что-нибудь!
– Что? – Послушно произнесла я в микрофон. Мой голос, усиленный динамиком, послышался из какого-то картонного ящика с инструментами в углу комнаты.
– Во! – Обрадовался Мишель. – А я всё не мог найти, куда я вторую засунул.
– Ты чего, сам этого не мог сделать?
Я с интересом ожидала ответа. Мишель знакомо заморгал. Я уже поняла, что он всегда так делал, когда был растерян.
– Я забыл.
Если ставить гениальность людей в прямо пропорциональную зависимость от их рассеянности, то мой новый знакомый, пожалуй, – новый Эйнштейн. Или Горский. Впрочем, последний, как я помню, был довольно собранным человеком. А вот про Эйнштейна существует множество анекдотов. Больше всего мне нравится про то, как однажды к нему домой пришли гости. В самый разгар беседы знаменитый учёный вдруг взглянул на часы, заторопился, принёс извинения за то, что засиделся в гостях, и ушёл к себе домой.
Из своего же дома.
Полночи бродил по улицам, назад пришёл только под утро и, похоже, так и не уразумел, что произошло на самом деле.
Однако я отвлеклась.
– У вас тут что, мобильников нет? – Задав этот вопрос, я вспомнила, что то же самое спрашивала у Пьера. Мишель ответил так же.
– На юге две мобильных сети. В нашем городе берут только спутниковые телефоны, но они дорогие.
Я не могла не восхититься:
– Ну, вы даёте! – говоря "вы", я не начала обращаться с Мишелем вежливо, в этом невольном восклицании я имела в виду всё население планеты в общем. – Я такое только в учебниках истории читала. И из политологии я что-то похожее припоминаю. "На слаборазвитых планетах от первого до четвёртого уровня КСР, формирование цивилизаций географически проходит по планете с юга на север, что обусловлено большей частью климатологическими причинами"
Это была очень точная цитата, потому что именно этот вопрос я сдавала на вступительном тесте, а приехав домой, тут же посмотрела, правильно я ответила или нет.
– А ты как-нибудь попонятнее можешь объяснить?
– Если по-человечески, то на совсем диких планетах всё культурное и техническое развитие начинается с юга, потому что там теплее.
– Вы что, в школе такое проходите? – Удивился Мишель.
– Да! – Самодовольствие из меня так и пёрло.
(Написала и задумалась, культурно ли я выражаюсь. Потом вспомнила, что никто, кроме меня этот дневник читать не будет. Постоянно забываю об этом)
– Школа у нас… такая, немножко особенная… Даже я пока ещё не могу к ней привыкнуть, хотя сама в ней учусь.
Мне пришлось вкратце рассказать мальчику, что такое "Штука", и как мы там учимся. Про браслет с микрофоном я как-то забыла, а, вспомнив, тут же замолкла. Кто знает, работает тут, на другом конце обитаемой вселенной эта штуковина или нет. А если работает, то не сочтёт ли тот, кто прослушивает канал, опасным всё, что она рассказывает.
– У вас там вообще взрослых нет? – Недоверчиво прищурился мой новый приятель.
– Вообще. В школе – директор и завуч, а в холле – только ребята.
– А как же вы там… – он запнулся и, судя по всему, сказал первое, что пришло в голову, – не дерётесь?
– Некогда. Да и компьютер за нами присматривает через видеокамеры. Если что – вмешивается. Снимает очки.
– Что за очки?
– Долго рассказывать. На ежемесячном экзамене каждый ученик за свои знания получает определённое количество очков. А потом очки за всякие провинности снимаются, иногда – сразу по многу, иногда – по мелочам. Если очков минус двести пятьдесят – можешь ехать домой.
