Когда Хай Рэ приблизился к берегу, пошёл снег. Он подал торжественно и неторопливо, словно знал, зачем одинокий путник забрался так далеко от своего дома — в самое сердце долины.
Хай Рэ молча стоял в двух шагах от вялотекущих вод и смотрел на лес.
Прошло совсем немного времени, а мир вокруг неузнаваемо изменился. Из чёрного, угрюмого и какого-то мрачно-озлобленного лес неожиданно сделался празднично-приветливым. Он с торопливой поспешностью начал примерять на себя ажурные снежные наряды, укутывая в них всё, что росло вокруг на многие десятки километров.
Хай Рэ печально смотрел на засыпающий мир, убаюканный неторопливым падением мириадов снежинок, и только сейчас понял: его уход из Дома был единственно правильным решением…
4.
В Доме было тепло.
После промозглой, ветреной погоды, безраздельно властвовавшей за каменными стенами, сухой жар большого очага казался особенно приятным. И даже едкий дым, поднимающийся к закопчённому своду от редких в вязанке хвороста сырых сучьев, не столько раздражал, сколько усыплял. Быть может, поддавшись сладкой неге впитывания долгожданного тепла каждой клеточкой намёрзшегося тела Хай Рэ и задремал ненадолго, если бы не тягостное чувство позора, базальтовой плитой лежавшее у него на душе.
Всему виной оказалась трёхдневная охота, полной неудачей закончившаяся этим утром. Хай Рэ — бессменный видец в течение многих и многих лет — сегодня впервые ошибся, и ошибка эта дорого стоила его соплеменникам. Вместо того чтобы привести охотников на изюбровые солонцы, где могло быть мяса на восемь или десять рук дней, Хай Рэ привёл их на ристалище тигров, пирующих над телами нескольких изюбров-быков, загнанных в узкий каньон тремя тигрицами незадолго до этого.
Приди охотники на несколько часов позже, и всё могло бы обернуться по-другому: сытые тигры не стали бы нападать на людей, неожиданно возникших на поляне в самый разгул пиршества. Но рок распорядился так, что первая тройка охотников вышла на ристалище в тот миг, когда тигры только-только приступили к кровавой трапезе и не собирались ни с кем делиться своей богатой добычей.
В числе первых трёх находился и Хай Рэ. Он быстрее остальных оценил преимущества и недостатки узкого ущелья, в котором они оказались, и успел оттолкнуть одного из соплеменников прежде, чем огромная разъярённая кошка прыгнула на них.
Одного из спутников Хай Рэ успел спасти. На второго времени не хватило: тигрица нашла несчастного в тот миг, когда тот собирался укрыться в глубокой каменной нише. Пока стрелы с зазубренными наконечниками рвали тело хищницы, тигрица терзала несчастного охотника, погибшего едва ли не в первую минуту схватки.
А потом старший над охотниками — Таби Ёр, исполнявший обязанности грохочуна, кинул в самое узкое место каменного горла плоский предмет, обёрнутый в оленью шкуру и густо выкрашенный красной охрой. Раздался грозный предостерегающий крик. С этого мгновения каждый из охотников начинал пересчитывать пальцы двух рук, потому что на последнем пальце должен был загрохотать гром и ударить молния, до поры до времени сокрытая в плоском предмете, окрашенном в ненатурально-яркий цвет.
Сначала ударила молния. Она разорвала на части двух самцов-тигров, устремившихся к устью каменного горла в надежде обнаружить там новую поживу. Почти одновременно с молнией на людей обрушился гром, а вслед за этим правая сторона каменного горла рухнула. Мелкими камнями поранило ближайших пятерых охотников. Таби Ёру камень угодил в голову и до кости рассёк лоб. Хай Рэ стоял спиной, поэтому камень тараном ударил его в левую лопатку, опрокинув на землю.
Когда дым рассеялся, и пыль улеглась, всем стало ясно: погибшего соплеменника им не достать — его погребло под обвалом, высота которого оказалась больше главного свода их общего Дома.
Наспех совершив ритуал прощания, охотники торопливо покинули место трагедии, опасаясь нападения оставшихся тигров, грозное рычание которых раздавалось всё время, пока Таби Ёр читал прощальные слова.
Несмотря на молчаливое недовольство грохочуна, Хай Рэ вызвался идти замыкающим. Продолжая ощущать растущую боль под левой лопаткой, он надеялся на то, что не успокоившиеся тигры найдут способ вырваться из каменного мешка и ему — старейшему в их общем Доме — представится возможность искупить трагический просчёт. Но камнепад надёжно отрезал ревущих хищников от охотников, поспешно уходивших по звериной тропе.
Хай Рэ вынужден был плестись последним, с тревогой прислушиваясь к непонятной тяжести в груди, опустившейся не только в область живота, но и ниже — к неожиданно похолодевшим ногам.
Перед самым Домом охотникам удалось добыть несколько косуль, беззаботно резвившихся в районе выхода на поверхность гали-и-та — каменной соли. Однако неожиданная удача не скрасила общего трагического настроения: потеря соплеменника была для всех слишком сильной болью…
5.
Да, он поступил верно. Хотя кое-кто расценил его уход как трусость…
Хай Рэ шевельнул плечами — посыпался снег. Оказалось, он всё это время неподвижным каменным останцем простоял у ледяной кромки. Вон, даже пальцы на ногах замёрзли. Хай Рэ поднял руку, заиндевелым мехом провёл по лицу. С ресниц сорвалась крохотная сосулька. Он что, плакал?..
Сделав шаг вперёд, Хай Рэ вдруг замер с поднятой ногой, подумал, потом вернул ногу на место и с усилием оглянулся.
За спиной не было ничего подозрительного, просто, Хай Рэ решил в последний раз взглянуть на мир, который он оставляет по эту сторону реки.
Тропу, приведшую его сюда, Хай Рэ не узнал. Непродолжительный скоротечный снегопад изменил не только лес, реку, горы, — он изменил само восприятие природы.
Неожиданно для самого себя, Хай Рэ увидел, как необыкновенно прекрасен мир, в котором он прожил столько лет, так и не найдя в каждодневной суете времени на то, чтобы полюбоваться красотой долины. Хай Рэ с грустью вспомнил о соплеменниках, большую часть времени вынужденных проводить в общем Доме и покидавших его надёжные каменные стены только для того, чтобы поохотиться или собрать дров.
А снег всё падал…
Хай Рэ поправил котомку, продолжая спиной ощущать идущее от огневицы тепло. Ногой, обутой в широкий меховой сапог, тронул тонкий ледок, быстро нарастающий вокруг влажно блестевших в мелких заводях серо-зелёных валунов. Ледок хрустнул, пропел звонкую прощальную песнь и, подхваченный неторопливым, будто засыпающим на бегу водным потоком, медленно поплыл по течению.
Хай Рэ проводил его задумчивым взглядом.
Льдинка напоминала его собственную жизнь. Так же как этот небольшой кусочек замёрзшей воды, минуту назад спаянный с большой льдиной, он — Хай Рэ — долгие годы провёл среди соплеменников, ни на минуту не оставаясь в одиночестве. И так же как обломанная льдинка, сейчас он всё дальше и дальше уходит от общего Дома, бывшего когда-то и его единственным Домом…
