Он полз на животе по просвету потока из центра, где брали свое начало вены, идущие сквозь амниотическую оболочку к зародышу, — продвигался вперед, подобно разведчику по вражеской территории, используя локти и колени, словно лягушка, открывал головой сплющившийся туннель ровно на столько, чтобы можно было пробираться дальше. Света было вполне достаточно: внутреннюю часть мира, который назывался Лоуренс Талбо, заливало золотистое сияние.
Карта вывела его из узкого туннеля по нижней полой вене к правому предсердию, а затем через правый желудочек сердца, легочные артерии, клапаны к левой стороне сердца (левое предсердие, левый желудочек) и аортам — три коронарные артерии над клапанами — и вниз по дуге — обходя сонную и другие артерии — к сплетению артерий брюшной полости, откуда они разбегаются в самые разные стороны: к желудку и двенадцатиперстной кишке, к печени и селезенке. А потом по диафрагме он опустится к поджелудочной железе. И там, среди островков Лангерганса по координатам, которые получил в «Консультационной службе», найдет то, что украли у него однажды, в страшную ночь полнолуния, много лет назад. И отыскав это, обеспечив себя вечным сном, а не просто физической смертью от серебряной пули, он остановит свое сердце — как именно, ему еще пока неизвестно, но он обязательно это узнает — и тогда Лоуренсу Талбо, который стал тем, что он сейчас созерцает, придет конец. Там, в хвосте поджелудочной железы, питаемой кровью из селезеночной артерии, спрятано величайшее сокровище. Дороже дублонов, пряностей и шелка, дороже масляных ламп, в которые заточал джиннов Соломон… там его ждет последний и сладкий вечный мир, освобождение от чудовищного уродства.
Талбо прополз сквозь последние несколько футов слипшейся вены, и его голова оказалась в открытом пространстве. Он висел вверх ногами в пещере с темно-оранжевыми стенами.
Тогда он высвободил руки и уперся ими в потолок пещеры — только так ему удалось вытащить все остальное тело из туннеля. Он рухнул вниз, пытаясь в последний момент повернуться, чтобы основной удар пришелся в плечо, однако что-то больно полоснуло его по шее.
Он немного полежал, дожидаясь, пока прояснится в голове, потом встал и зашагал вперед. Пещера выходила на небольшой карниз. Талбо взглянул на раскинувшийся перед ним ландшафт. Скелет какого-то странного существа, лишь отдаленно напоминающего человека, скорчившись лежал у стены. Талбо не хотелось приближаться к нему, не хотелось рассматривать повнимательнее. Он оглядел мир мертвых оранжевых скал — местность была настолько неровной и пересеченной, что напоминала вид на лобную долю мозга, извлеченного из черепа.
Небо было светло-желтым, ярким и ласковым. Огромный каньон его тела, лишенный горизонта, казалось, представлял из себя бесконечное скопление раскрошившегося камня, умершего вот уже многие века назад. Поискав немного, Талбо нашел подходящий спуск с карниза и отправился в путь.
Здесь была вода, благодаря этому он мог жить. По всей вероятности, в этой сухой и мертвой стране дождь шел гораздо чаще, чем можно было предположить. Талбо не дано было следить за течением дней или месяцев, потому что тут не существовало ни дня, ни ночи — всегда одно и то же ровное, великолепное золотое сияние, — но ему казалось, что путешествие вниз по центральному хребту оранжевых гор заняло почти шесть месяцев. За это время дождь шел сорок восемь раз — примерно дважды в неделю. После каждого дождя купели повсюду наполнялись водой для крещения, и очень скоро Талбо обнаружил, что, если пятки его обнаженных ног остаются мокрыми, он может идти долго, не чувствуя усталости. Если он и ел, то не помнил, что и как часто.
И нигде не встретил никаких признаков жизни.
Кроме одиноких скелетов, лежащих у оранжевых стен. Часто у них не хватало черепа.
Наконец Талбо удалось найти перевал через хребет. Теперь он спускался к подножию гор по более пологим склонам, снова поднимался вверх по узким, извилистым тропинкам, которые уходили все выше и выше к пышущему жаром небу. Добравшись до вершины, он обнаружил, что спуск с противоположной стороны будет несложным.
Талбо быстро продвигался к цели; оставалось всего несколько дней.
По дороге в долину он услышал, как поет какая-то птица. Талбо пошел на ее голос и оказался у кратера с магматической породой — довольно большого, прятавшегося между поросшими травой склонами. Он наткнулся на него случайно и, поднявшись, вскоре уже стоял у края вулкана и заглядывал вниз.
Кратер превратился в озеро. От озера поднимался резкий неприятный запах, какой-то печальный. Птица продолжала петь; но Талбо не видел ее в золотом небе у себя над головой. Его затошнило от вони, испускаемой озером.
Тогда он уселся на край кратера, и принялся смотреть вниз, неожиданно сообразив, что озеро наполнено мертвыми существами, плавающими там вверх брюхом; пурпурные и голубые, совсем как задушенные дети, гниющие, белесые, они медленно кружились, переворачивались, качались в подернутой легкой зыбью воде; у них не было конечностей, не было лиц. Он спустился к ближайшему выступу вулканической скалы и стал разглядывать мертвые существа.
К нему что-то поплыло. Он отодвинулся. Тогда оно поплыло быстрее, выбралось на поверхность у стены кратера, продолжая распевать свою песенку сойки, подобралось к останкам какого-то существа и вырвало из тела кусок гниющей плоти. А потом задержалось всего на одно мгновение, чтобы напомнить Талбо, кто является властелином этой территории.
Как и сам Талбо, эта рыба не желала умирать.
Талбо долго сидел на краю кратера, глядя вниз на озеро, на мертвые мечты, которые качались на волнах, словно червивая свинина в сером бульоне.
Через некоторое время он пошел прочь от кратера и озера, снова пустился в путь. Он плакал.
Когда Талбо наконец добрался до берега панкреатического моря, он обнаружил там множество вещей, которые потерял или отдал еще в детстве. Нашел деревянный пулемет на треноге — пулемет был грязно-зеленого цвета и вопил тра-та-та, стоило только дернуть за деревянную ручку. Отыскался и набор игрушечных солдатиков — целых две армии, одна прусская, а другая французская, ее возглавлял миниатюрный Наполеон Бонапарт. Микроскоп, слайды, чашки Петри и множество химикатов в симпатичных бутылочках с одинаковыми этикетками. Бутылка с монетками. Тряпичная кукла, что надевают на руку, — у нее была голова обезьяны, а на перчатке лаком для ногтей подписано имя «Роско». Шагомер; красивая картинка с изображением экзотической птички, причем ее сделали из настоящих перьев; трубка из стержня кукурузного початка. Целая коробка призов: картонный набор детектива с порошком для снятия отпечатков пальцев, невидимыми чернилами и списком секретных кодов; кольцо, к которому было прикреплено нечто, напоминающее пластиковую бомбу, — когда он оторвал красное донышко от бомбы и прикрыл ее ладонями, то в самой глубине увидел крошечные вспышки; фарфоровая кружка с изображением девочки и собаки; значок для расшифровки секретных сообщений, в центре красного пластмассового круга красовалось зажигательное стекло.
