– Извините, что мы вас беспокоим, – сказала она, делая шаг в сторону служанки. Амандина попятилась. – Мы видим, что вы очень заняты. Но скажите, пожалуйста, где можно найти мадам Синклер?
Амандина, не выпуская из рук пальто, повалилась на кровать прямо на ворох одежды.
– Мисс Веры здесь нет, – четко по-английски произнесла она и умолкла.
А потом, зажмурившись, прошептала:
– Она сегодня утром умерла.
– Что?! – потрясенно вскричали женщины.
Жюли села рядом с Амандиной, взяла ее за руку и нежно сжала.
– Как же так… – едва сдерживая слезы, проговорила Жюли.
– Господи, – только и проронила Констанция и, сокрушенно качая головой, принялась ходить взад-вперед по комнате. – Что же произошло?
– Я пришла сегодня утром, а мисс Вера лежит в кровати, – потупившись, тихо произнесла служанка, – и слабо улыбается. Я сразу поняла: что-то неладно. Дотронулась до нее, а она холодная.
Амандина помолчала.
– Я привела доктора. Но было, конечно, поздно. Мисс Вера целый год сильно болела.
Амандина, кусая губы, старалась не разрыдаться. Констанция и Жюли растерянно смотрели друг на друга.
– Доктор сказал, что ее смерть не была болезненной, – тяжко вздохнув, добавила Амандина. – Он сказал: она просто остановилась. Так и сказал. Остановилась.
– Значит, она не страдала, – вытерев рукой слезы, пробормотала Жюли. – Это, наверное, то, что называют легкой смертью.
Все замолчали. Женщины обводили взглядом комнату, то и дело натыкаясь на Верины вещи – все то, что после нее осталось. Ее присутствие ощущалось повсюду: клетчатый халат висел на двери ванной, рядом с креслом стояла недопитая чашка чая, на тоненькой книге лежали очки. Констанции даже чудилось, что она слышит ее голос. Еще вчера они сидели в этой комнате, делились тайнами, намечали впредь встречаться и проводить вместе время. Констанцию согревала мысль, что у нее появится старшая подруга, которой она сможет поверять свои тайны и от которой многому научится. Констанция присела на край кресла и взяла в руки чашку. Обхватив пальцами прохладный фарфор, она стала смотреть на коричневый ободок на дне, и вдруг глаза ей застелила пелена – их отношения едва начались, и вот уже им пришел конец.
Жюли наклонилась, чтобы погладить Биби, собака не сводила с нее темных глаз. Утром, обсуждая с пассажирами свою новую жизнь в Нью-Йорке, Жюли решила, что спросит миссис Синклер, можно ли ей хоть изредка навещать ее. Жюли представила, как будет делиться со старушкой своими успехами и как та, словно ее близкая родственница, будет ею гордиться. Она вообразила, будто миссис Синклер – ее волшебница-крестная, и мечтала о том, как они сблизятся.
– Честно говоря, я никогда не думала, что мисс Вера может умереть, – неожиданно заговорила Амандина. – Я при ней с восемьсот девяностого года, мы обе были тогда еще довольно молодыми. Я видела, как к ней приходили важные особы, и путешествовала вместе с ней в дальние края… – Амандина говорила все тише, точно беседовала сама с собой.
– Как же это она могла вдруг остановиться? Я этого никак не возьму в толк.
– Миссис Синклер была замечательной женщиной, – сказала Констанция. – Это было ясно каждому, не важно, познакомились вы с ней давно или совсем недавно.
– Да, она была замечательной, – повернувшись к Амандине, согласно кивнула Жюли.
Пожилая служанка сидела, прижимая к груди Верино пальто, и походила на несчастную, потерявшуюся странницу.
– А что вы теперь будете делать? – обеспокоенно спросила Жюли.
Кто знает, может быть, Амандина тоже решит эмигрировать, и тогда Жюли предложит ей свою помощь.
– Я на первом же пароходе вернусь во Францию, – ответила служанка. – В Нью-Йорке мне делать нечего. Я позвонила давнишнему другу моей хозяйки, мистеру Чарлзу, рассказать ему… о том, что случилось. И он меня тут же вспомнил. Мистер Чарлз сказал, что наймет меня на службу. Он сказал, что уже давным-давно хотел переманить меня к себе.
Улыбка Амандины мгновенно сменилась горькой гримасой.
– Хорошо, что нашелся человек, который о вас позаботится. Да еще и близкий друг миссис Синклер, – мягко проговорила Жюли и обменялась взглядом с Констанцией: пожалуй, пора оставить Амандину наедине с ее горем, одновременно решили они. Вряд ли ей нужно сейчас общество двух незнакомок.
– Мы сейчас уйдем, – сказала Жюли, – но, может быть, перед уходом помочь вам упаковать вещи?
– Нет, спасибо. Мне тяжело все это перебирать, но в каждой вещи я ощущаю ее дух, – проведя рукой по вороху шелковых шарфов, проговорила служанка. – Правда, я знаю, будь ее воля, она бы заставила меня все это выбросить в океан!
– Это точно, – улыбнулась Констанция. – Мы с ней познакомились как раз после того, как она выбросила за борт свои дневники.
– Так вот почему я не могла их отыскать! – хмыкнула Амандина. – Никогда не знаешь, чего от нее ожидать!
Женщины поднялись, чтобы уйти.
– До свидания, Амандина, – обняв служанку на прощание, сказала Констанция. – Хорошего вам путешествия.
– Всего вам доброго, – поцеловав старушку в щеку, проговорила Жюли и, наклонившись и погладив Биби, добавила: – Вам обеим.
Констанция и Жюли вышли на палубу под открытое небо. Обедать больше не хотелось, и они стали наблюдать за приближением островов. Жюли бросила взгляд на нижнюю палубу: из-под шезлонгов торчали чьи-то ноги, а мимо них взад-вперед сновали пассажиры. Переменчивый океан в этот день сиял голубизной.
– Вера была такой худой и слабой, – нахмурившись, заговорила Констанция, – сразу было видно: она больна. Правда, вчера вечером…
Констанция вдруг умолкла: ей вспомнились яркие, блестящие глаза Веры, ее решительные манеры, понимающая улыбка.
– … она казалась такой оживленной, верно?
– Судя по выброшенным в океан толстым дневникам, она прожила увлекательную жизнь. А я-то думала, она выбросила младенца!
Жюли покачала головой: какое нелепое предположение. Она почувствовала, как к глазам подступают слезы.
Констанция вздохнула.
– Я уверена, что от этих дневников было не оторваться. Как бы мне хотелось их прочесть.
– И мне тоже, – едва слышно отозвалась Жюли, подумав, что самые яркие события в жизни человека – вовсе не обязательно самые приятные.
– Когда вчера вечером я увидела миссис Синклер на палубе в халате, с седыми развевающими волосами, я сразу вспомнила свою мать. Наверное, поэтому я и выбежала на палубу, – почти шепотом произнесла Констанция и обернулась к Жюли. – А ведь из нее, мне кажется, получилась бы замечательная бабушка, верно?
– Наверняка! – вытирая слезы, кивнула Жюли.
– А что если нам купить розы и, пока мы здесь, на корабле, устроить Вере поминальную службу? – неожиданно предложила Констанция.
