– Значит, вы все-таки разговаривали с этим Хорхе Репидом?
– Только отвечал на его вопросы.
– Он не был расположен к беседе?
– По-видимому, – усмехнулся я. – Но его напарник, его звали Дерри, высокий курчавый человек, оказался философом. Он кричал над трупом Репида, что революция потеряла еще одного парня. Он даже эпитет употребил. Кажется, «превосходный». Да, он так и сказал: «Революция потеряла превосходного парня».
– Звучит патетично. Вы хорошо запомнили? Вы ведь были взволнованы. Наверное, все в самолете испытали испуг, не правда ли?
– «Революция потеряла превосходного парня», – настаивал я.
– А видели вы их раньше? Этого Дерри, Хорхе Репида, их напарника?
– Никогда. Впрочем, в порту, перед посадкой, я видел, кажется, именно Репида. Он был в такой куртке. – Я кивнул в сторону вешалки, на которой висела грязная куртка погибшего уругвайца.
Инспектор неожиданно заинтересовался:
– Можно ее взять? Она пригодится нам как вещественное доказательство.
Он подошел к куртке и ощупал ее, словно пытаясь что-то обнаружить в ее подкладке. Потом бросил куртку дежурному, не переставая при этом задавать вопросы. Его интересовало буквально все. Он перебирал самые разные варианты, отбрасывал их, искал новые – строил рабочую схему. Но всего лишь схему, так я ему и сказал.
– Всегда приходится начинать с голого места, – вздохнул он. – Специфика. Рад сообщить, что банк Хента подтвердил ваш счет. Вам следует переодеться. – Он критически осмотрел меня. – Манаус – цивилизованный город. Дежурный принес вам одежду.
– Спасибо.
Инспектор вышел.
– Тут все, – сказал дежурный, выкладывая на стол содержимое большого свертка. – Костюм, рубашки, белье. Если что-нибудь окажется тесным или великоватым, мы попробуем заменить. Правда, выбор невелик.
Когда он двинулся к лифту, я чуть не спросил его, где же все-таки я нахожусь.
Но сдержался, не желая рисковать, только попросил географическую карту. Он, кстати, принес ее охотно и на мой вопрос ткнул толстым загорелым пальцем в зеленое пятно:
– Вот тут… Примерно… Либейро… Мелкий, очень мелкий поселок… А вот тут Манаус. Будьте готовы, при полете вас здорово побросает над сельвой – самолет у нас маленький.
Я неодобрительно хмыкнул:
– А другого транспорта у вас нет?
И оставшись один, внимательно всмотрелся в карту, на которой был отображен приличный кусок Бразилии. Но с таким же успехом я мог всматриваться в карту Антарктики, пытаясь обнаружить на ней поселок Либейро. Привязок у меня не было никаких. Оставив это занятие, я попытался угадать, кто же теперь меня отвезет в порт, и оказался прав – тот же неразговорчивый и брезгливый водитель. На этот раз он мне не понравился еще больше. Не понравилось его лицо, скрытное, тяжелое, с низким лбом и густыми волосами. Не понравились огромные очки и ленивая уверенность в себе. Мускулы, угадывающиеся под тонкой рубашкой, будто подчеркивали его обособленность. А машину он гнал так, что я вынужден был вцепиться в кресло.
– Мы опаздываем?
Он будто ждал этих слов.
Притормозив, повернулся ко мне:
– Вы видели когда-нибудь цаплю эгрет?
У меня отлегло от сердца. Ты становишься слишком подозрительным, сказал я себе. Даже слишком подозрителен. В этом человеке, несмотря на его отталкивающие черты, много человечного.
И ответил:
– В зоопарке.
– О, – заявил он. – Это не то.
Теперь он был сама любезность.
Видимо, его увлечение было глубоким и искренним.
Заглушив мотор, он сунул ключ в нагрудный карман и повел меня по узкой тропинке в глубину зарослей. И надо сказать, зрелище стоило потерянного времени! На песчаной полоске открытого солнцу узкого, явно глубокого озера, обрамленного высокими пальмами асаи, будто белые облака прогуливались длинноногие птицы – очень белые, с ослепительно алыми клювами. Они вели себя важнее сенаторов, на них невозможно было смотреть без улыбки.
Я сделал шаг к берегу.
Какое-то движение за спиной заставило меня обернуться.
– Господи, – растерянно спросил я. – Что вы собираетесь делать?
В руке водителя блеснул нож. И почти сразу в зарослях хлопнул выстрел.
Изумление, исказившее лицо водителя, изумление, смешанное с болью и страхом, потрясло меня. Как завороженный, я следил за его падением, потом, вскрикнув, бросился к машине! Ключ остался у водителя. Судорожно пошарив по карманам, я нашел мелкую монету и с ее помощью включил зажигание. Руки дрожали, нога никак не могла попасть на акселератор. Наконец я дал газ, решив уехать как можно дальше от странного поселка, и сразу затормозил, чуть не разбив лбом ветровое стекло.
Дальше дороги не было.
«Успокойся», – сказал я себе.
Вытащив платок, вытер лицо и руки.
И все время не спускал глаз с зарослей, в которых только что разыгралась непонятная мне трагедия. «Вы видели когда-нибудь цаплю эгрет?» – вспомнил я преувеличенно любезный голос водителя. Но кто стрелял в любителя белых цапель? Целился неизвестный стрелок в меня или в водителя?
Что ж, я вышел из машины и открыл багажник. Он был совершенно пуст, что меня неприятно удивило. Обычно в багажнике валяются канистры, камеры, ветошь. Этот же был пуст, как в первый день творения.
Снова сел за руль. Куда, собственно, я попал?
Хорхе Репид… некий Дерри… странные люди на катере… исполнительный дежурный… инспектор с выправкой офицера… любитель цапель эгрет, пытавшийся напасть на меня с ножом, и неожиданный спаситель или просто плохой стрелок… Я никак не мог увязать все это в единую картину. Обсерватория… А может, лаборатория?.. Скажем, для выработки наркотиков?.. Вряд ли. В Сан-Пауло или в Рио можно найти местечко удобнее.
«Сумерки». Я нервно усмехнулся.
Проезжая под стенами обсерватории, не выдержал: увеличил ход.
Но дорога и здесь вывела меня к пирсу и оборвалась. Тогда я открыл дверцу и закурил, бесцельно глядя в мутную воду. Она казалась глубокой. Кто там прячется в ее глубинах? Змея-боиуна? Кто там прячется за мощными, укрытыми в джунглях стенами обсерватории? Духота стояла нестерпимая. Я снял пиджак и бросил его на заднее сиденье. После этого я перерыл все уголки машины, но вся моя добыча свелась к двум пачкам сигарет и термосу с теплым кофе. Сидеть на пирсе, ожидая, пока тебя спохватятся и найдут, кажется, не имело смысла. Под металлическим навесом пирса я нашел весла и бросил их в привязанную к металлическому крюку лодку. Взглянув на машину, заколебался – не спустить ли ее в воду? Потом решил, что не стоит. Все равно ею не воспользуются для погони.
