И в один момент все рухнуло. Сын попал под машину. Французские врачи спасли его, но он остался инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Алексей запил еще пуще, по черному в черной Африке, где в жару под спиртными парами теряется ощущение реальности, а нервы натягиваются, как струнки. А тут очередной прием, на котором какой-то большой дурак из Центра требовал еще и еще, хотя и так был пьян в лоскуты. И измываться стал над начальником протокола. Алексей не выдержал и влепил дураку оплеуху на глазах у всех. Уехал он, как и все совершившие аварию со смертельным исходом заграницей, в двадцать четыре часа. Только трупом был он сам. Я видел его как-то в Москве. Набрякшие, опущенные, как у бульдога, щеки, налитые кровью глаза, трясущиеся руки, которые никак не могут совладать с щепочкой спички и непослушным коробком.
Лето... Жара... Искупаться бы в прохладной речке, излучиной струящейся мимо высокого берега с сосновым бором... Прошлым летом сын в одном из редких писем писал, что поехал на юг, где увлекся нырянием и аквалангами. Настолько, что решил серьезно тренироваться, чтобы побить мировой рекорд по погружению на глубину. Опуститься ниже всех, чтобы достичь высшей позиции.
Конечно, его суперидея была обречена на суперпоражение. Из заграничного далека тем более виднее. У него были бы шансы, будь ныряние в глубину олимпийским видим, где золотая медаль должна сиять только на майке с надписью СССР. У него были бы шансы здесь - надо найти мешок с деньгами, который и сам увлекается нырянием или готов стать спонсором ради рекламы. И попасть в книгу рекордов Гиннеса.
Самая читаемая и многотиражная книга в мире - "Рекорды Гиннеса". Она стоит на видных местах в любой книжной лавке. Прохожий может взять ее, полистать и узнать, что самая крупная страна в мире - СССР, занимающая пятнадцать процентов суши. И самая большая армия у Советов. И самые жестокие репрессии против своего народа за всю историю человечества были проведены на шестой части земного шара, где правила партия, декларирующая "все для человека, все для блага человека". Самые первые спутники Земли были созданы бывшими узниками Гулага. Самая крупная авария на атомном реакторе - Чернобыль. Самая крупная утечка радиоактивных веществ - Кыштым.
Моей Родины нет среди рекордсменов по числу самых богатых людей, она не упоминается ни одной строчкой в разделе "Деловой мир", не из чего у нас испечь самый длинный пирог в мире или приготовить самое большое мороженое.
Последняя жара, последняя жара...
И как бы ни жарило солнце, мы уже знали, что терпеть осталось недолго, что жара эта - последняя для нас в этой стране, под этим небом. Вечерами, после заката, в раскаленность недвижного воздуха проникала свежесть и также незаметно, но ощутимо появлялось ощущение облегчения от расставания. Не грусть разлуки, а понимание, что четыре года, прожитые в тропиках, - это нелегко.
Как-то мы возвращались с выставки из одной из африканских стран. Еще в аэропорту я обратил внимание на светловолосого розовощекого парня в синем костюме, которому заботливо и деловито помогали заполнить декларацию и пройти таможню двое сопровождающих. Они терпеливо ждали, пока он не скрылся за перегородкой, их было видно сквозь стекла на балкончике для провожающих. Лететь было долго - с четырьмя или пятью посадками. Самолет был битком набит экипажами рыболовецких траулеров, которые возвращались домой. Рассказывали, что рыбачки на радостях и под газом любили побегать толпой из конца в конец самолета, раскачивая его, как палубу крутая морская волна. В Симферополе они сошли и в почти пустом самолете мы снова увидели этого парня, сидящего у окна и отрешенно смотрящего в одну точку.
- Чего загрустил? - дружелюбно окликнул парня Жора, наш завхоз. Присоединяйся. Скоро в Москве будем.
И Жора плеснул в пластмассовый стаканчик вискаря.
Внезапно у парня исказилось лицо, и он разрыдался. Как ребенок. Здоровый плечистый парень неловко вытирал рукавом слезы, горько всхлипывал и судорожно сглатывал слюну:
- Тю-ю... Ты чего? - удивился Жора.
- Я... Я... Я - не... че...ло...век... Я - нечеловек...
- Здрасте вам! А кто же ты? И откуда?
Парень мгновенно перестал реветь и с подозрением глянул на Георгия.
- С точки... - неохотно ответил он.
Понятие "точка" в математике определяется как бесконечно малое, не имеющее материальности нечто. Именно такой и является в нашем сознании точка на карте мира, означающая пункт, подчас даже не имеющий имени собственного. Быть на точке - сиречь служить, работать в богом забытом углу пустыни или джунглей.
Парень попал на точку год назад, сразу после института международный отношений. Точка была в Африке, где ползает всякая пакость, где навалом болезней, а ночью могут напасть контрреволюционеры или как их там еще называют. От таких сочетаний у парня "поехала крыша". Он был насмерть перепуган галлюцинациями и в минуты просветления с ужасом терзался своей ненормальностью. Мы сидели, подавленные.
- Живешь-то ты где? - начал выспрашивать парня Жора.
Тот отвечал, но только после паузы, словно в нем срабатывало реле.
- ... под Москвой.
- Как домой добираться думаешь?
- ... на электричке.
- Тебя будет кто-нибудь встречать?
- ... нет.
- А валюта у тебя имеется? Доллары?
Парень молча кивнул головой.
- Ты вот что, не тушуйся. Купи за валюту путевку в хороший санаторий. Поезжай, отдохни. Тебе отдохнуть надо, понял?..
Парень сосредоточенно молчал и не отвечал на вопросы. Я вспомнил тех двоих провожающих. Знали же, кого сажают в самолет. А приди ему в голову блажь подышать свежим воздухом за бортом на высоте десяти километров?
И встречать его никто не будет. Как же так? Впрочем, Системе он уже не нужен. Проспрягайте глагол "не нужен". Я не нужен, ты не нужен, он не нужен, мы не нужны... Лишние люди...
В одной из "точек" на юге Аравийского полуострова тоже жила-была микросовколония. Единственное развлечение - охота. По всем правилам и инструкциям надо бы докладываться нашим секретным службам о своем намерении выехать в полупустыню с описанием маршрута. И ехать надо бы для безопасности двумя машинами, двумя экипажами. Наши секретные службы безопасности для собственной безопасности разрешения никогда не давали. И поэтому все ездили не спросясь. И поэтому только через три или четыре дня обнаружили пропажу одного из товарищей. Выяснилось, что он уехал в джипе на охоту. Подождали еще пару дней. Потом объявили розыск. Неподалеку, в другой "точке", стоял отряд советских вертолетчиков. Два дня они совершали облет близлежащих территорий и ничего не обнаружили.
Джип с полуразложившимся, расклеванным птицами трупом нашли месяца через два. Судя по всему, джип сломался, его хозяин ждал помощи и был еще жив, когда летали вертолеты. Его обязательно обнаружили бы, если бы вертолеты действительно поднялись в воздух. Но горючее сожгли на собственные нужды или продали налево и только рапортовали о поисках.
