Тридцать шестой этаж – этого я не забуду. Почему-то у меня возникло стойкое ощущение, что именно из-за девушки я валяюсь здесь, пропитываясь сыростью и запахом дерьма.
Я знаю лицо из призрачных воспоминаний и номер этажа. Отлично. Еще бы знать, кто такой я. Для начала хватило бы и имени. Я вдохнул поглубже, поморщился от вони и стал медленно переворачиваться на живот. Через пару минут я воздел себя на четвереньки, но что делать с новым положением не знал. Единственное, что я понял – лежать было удобней. Привыкнуть к кромешной тьме без единого лучика света, как «крутым» героям из «крутых» книг, мне не удавалось. Я по-прежнему чувствовал себя застрявшим в глубокой заднице с соответствующим запахом.
Как был, на четвереньках, я медленно побрел наугад. Через пару метров я нащупал под рукой лишь пустоту. Я лег на живот и опустил руку вниз. Не успел я полностью разогнуть ее в локте, как застонал от омерзения. Стараясь не думать, в чем у меня пальцы, и подавляя рвотные позывы, я пополз в другую сторону.
По моим предположениям, склизкая дорожка была шириной метров в пять, а я находился в канализации, в которую давно не запускали робота-переработчика. Я двинулся вперед, проверяя правой рукой край дороги, чтобы не наматывать лишние метры поперек. Несмотря на тошнотворный запах и окружающую сырость, желудок требовательно урчал, а в горле пересохло. Жизнь, как всегда, полна иронии.
Ничего не менялось, пройденное расстояние не ощущалось. Я чувствовал себя червем, родившимся в навозной куче. Хотя червю бы здесь понравилось. Я лег на живот, размышляя, от чего сдохну быстрее. От голода, жажды или вони.
Яркий свет резанул глаза. В душе заиграли фанфары. Я сморгнул слезы, навернувшиеся от боли и счастья, и сильно прищурился. Только через несколько минут я привык к лучам, казавшимся, в контрасте с полным мраком, чуть ли не первозданным светом. Ко мне двигался робот-дезинфектор. Эта была машина, напоминающая десятиметровую тележку с лежащей на ней бочкой. Робот ехал посередине дорожки, оставляя с каждой стороны каемку шириной в шаг. В свете фар, рассчитанных для распугивания возможной живности, я поднялся на ноги. Машина быстро приближалась, тонким веером разбрызгивая перед собой резко пахнущее вещество. Видимо, шла подготовка канализации к переработке отходов.
Я представил, как на меня, валяющегося без чувств, натыкается робот. От всплывшей картины меня передернуло. А может, расчет на то и был? Кто же меня так ненавидит? Все мои метания память игнорировала. Перед внутренним взором снова предстала девушка, в груди сладостно защемило, но через миг голову пронзила режущая боль, что я едва устоял на ногах.
Проведя несложный анализ последних приступов боли из-за воспоминаний, я понял, что кто-то хочет, чтобы я не думал о девушке. Значит, именно она мне и нужна.
Я оглядел себя. Грязная и сырая рубашка висела на мне как половая тряпка. Штаны не годились даже на эту роль.
Робот приблизился почти вплотную. Я встал на краю дороги и закрыл лицо ладонями. Через полминуты руки и шею обожгло концентрированным едким веществом. Я пискнул от боли и едва успел запрыгнуть на крошечную платформу сзади машины. Робот двигался на порядок быстрее, чем я на четвереньках.
Пришлось корячиться на корточках, прячась за бочкой, чтобы избежать обжигающих брызг.
«Вечно все через задницу, – зло подумал я. – Не могли распылитель сзади поставить».
Я старался не любоваться красотами канализации, которые выглядели сомнительно даже в неярком свете. Изучение транспорта оказалось более нужным занятием. Справа от меня, на маленькой панельке, расположилось три кнопки. Красную я благоразумно оставил в покое. На зеленую робот не отреагировал, зато от нажатия на желтую кнопку машина заметно увеличила скорость. Моя шкура важнее благополучия канализации. По крайней мере, я так думаю.
Под равномерный гул робота в голову пришло еще одно воспоминание. Я отстреливался с крыши двухэтажного дома от десятка людей в черной униформе. Когда меня задела пуля, я понял, как сильно хочу жить. Дальше мысли становились путанными. Видимо, из-за ранения. Кажется, я спустился в канализацию…
Я пощупал голову чуть выше виска – выемка, покрытая коркой запекшейся крови. Похоже, это и был результат чирканувшей меня пули. Если последнее воспоминание правда, то из одного дерьма я вляпаюсь в другое. Но я не мог вспомнить, за что в меня стреляли. От бессилия хотелось выть. Выругавшись для проформы, я решил пустить все на самотек. На самом деле очень нужное решение, когда ничего не можешь изменить.
Робот перестал поливать канализацию едкой дрянью, от которой у меня вздулись волдыри на руках и шее. Я с надеждой и интересом выглянул из-за бочки. Это ветка канализации кончилась и я, верхом на дезинфицирующей машине, въезжал в обширное помещение.
Вокруг горел неяркий свет. Помещение было заставлено роботами и цистернами. Но больше всего меня привлекли огромные створки.
Я соскочил с робота и подошел к дверям. Через полминуты после нажатия кнопки моя догадка подтвердилась – грузовой лифт для доставки оборудования был к моим услугам.
В такой кабине больные клаустрофобией точно не жаловались бы. Лифт быстро двигался вверх. Хмыкнув своей забывчивости, я достал паспорт. «Хмельнов Никита Степанович» значилось на синей карточке с парой серебристых полос. Теперь я знал, как меня зовут.
Створки раздвинулись, и я оказался в небольшом помещении, из которого шла с подъемом, словно из подземного гаража, дорога. К ней я и пошел. К потребностям что-нибудь съесть и выпить прибавилось желание принять горизонтальное положение. Но, воодушевленный освобождением из зловонного царства, я наоборот ускорил темп.
Когда я встречу людей? Что со мной сделают? Какому из воспоминаний можно доверять? Я с ехидством подумал: уж не тому ли, где меня топчет отряд конницы?
Подъем в гору давался с трудом. Организм тратил последние резервы. Если доберусь до больнички, то будет удивительно, если я не подхватил какую-нибудь пневмонию. Хотя чего переживать? Может меня застрелят на месте.
Дорога стала ровной. Я радостно улыбнулся, увидев в паре десятков шагов небольшую будку. Не придумав ничего лучше, я просто к ней подошел. Два мужика, сидевшие в будке, посмотрели на меня, как на выходца из ада.
– Ты кто? – тупо спросил один.
Безобидный вопрос вбил меня в ступор.
– Никита, – ответил я. – Мне бы…
– Господи, да у него чипы памяти и связи вырваны! – воскликнул второй мужчина, глядя чуть выше левого виска. – Сейчас вызову медробота.
Чипы. Что-то такое припоминалось, вызывая новую волну боли, но не такую сильную, как при воспоминаниях о девушке. Я молча смотрел на двух «вахтеров» – так я их окрестил про себя.
