– Выйдите из машины, пожалуйста.
Они вышли: блондин и брюнет. Оценивающе глянули за спину Тумидусу – там ждали Лентулл и Антоний Гракх. Мешковатый комбинезон превращал Лентулла в ходячую грушу. Рядом с ним Антоний казался жгутом, свитым из медных струн. Блондин улыбнулся, когда спутники Тумидуса тоже двинулись вперед, заходя с боков.
– Представьтесь, – сказал брюнет.
– Вы следите за Н'доли Шанвури, – Тумидуса раздражал взгляд брюнета: сонный, черепаший. – Вы из нашей…
Ему стоило больших усилий исправиться:
– Вы из помпилианской контрразведки. Не отпирайтесь, это правда. И не беспокойтесь. В наши планы не входит препятствовать вашей работе. В какой-то мере мы даже хотим вам помочь. У нас есть важные сведения. Вы слышите меня?
– Представьтесь, – повторил брюнет. – Я не желаю разговаривать с анонимом.
Блондин улыбнулся еще шире:
– Мы – рекламные агенты. Ни один рекламный агент не говорит с анонимом. Профессиональная, знаете ли, деформация…
– Гард-легат Тумидус, к вашим услугам.
Полковник и сам не знал, как это вырвалось. Казалось, лопнул нарыв, и гной потек наружу, вместе с болью неся облегчение. Он не знал, что облегчение – мнимое.
– Припоминаю, – брюнет кивнул. – Изменник родины, да?
Блондин развел руками:
– У вас есть другие рекомендации? Боюсь, у нас нет вакансий для изменников.
Кровь ударила Тумидусу в голову. Вспыльчивость – вот что губило его еще в те дни, когда родина числила гард-легата в своих верных защитниках. Вспыльчивость и гордыня. Забыв о благих намерениях, о необходимости наладить контакт с контрами – забыв обо всем на свете, Гай Октавиан Тумидус рухнул в красную, хрустящую мглу. Крюк с правой. Колено в живот. Едва согнется, локоть под ухо… Он еще плавал в красном хрусте, уверенный в итоге схватки, когда нижние ветки черешни, растущей в двух шагах, оказались близко-близко, а желтый корпус «Скарабея» – внизу. Это длилось краткий миг. Тумидус упал боком, на капот; кашляя, сполз на землю. Плечо дергало, в ребрах, стремясь наружу, колотился хищный птенец.
– Десантура, – сказал брюнет. – Чуть что, в морду, да?
И шагнул к Лентуллу.
– Да, – согласился Лентулл. – Если сильно просят.
Амебой он перетек вперед. Руки Лентулла превратились в «когти» скалолаза. Толстяк вбивал их в брюнета, как в скальные трещины, одну за другой, кончиками плотно сомкнутых пальцев. Мягкие лапки, твердые пальчики: если бы существовала премия за убийственное изящество, ее вручили бы манипулярию Лентуллу, мастеру расставлять точки над «i». Ямочка между ключицами. Едва брюнет отшатнулся – глаза и еще раз глаза. Комбинацию завершил носок туфли: сегодня Лентулл был в туфлях с очень узкими, очень твердыми носками. Брюнет скорчился, держась за промежность; из глотки контра несся лошадиный храп.
Лентулл ждал рядом, не трудясь добивать.
– Старею, – вздохнул Тумидус, поднимаясь. – Пора в богадельню.
Лентулл пожал плечами:
– Не грустите, легат. Он прав: десантура. Его учили вязать вашего брата. Не знали? Этих красавцев натаскивают на десантниках. Вы для него – подарок на день рождения. А меня учили брать таких, как он. Антоний, отпустите парня! Вы его задушите к чертовой матери…
Блондин, согнувшись в три погибели, слабо дергался. Шея блондина была зажата в локтевом захвате Антония Гракха. Когда рывки усиливались, что означало: блондин оживает – Антоний равнодушно менял угол давления, и все возврашалось в исходное состояние.
– Меня никто не учил, – буркнул Антоний, мрачней ночи. – Я самородок.
Тумидус оправил костюм.
– У нас есть важные сведения, – повторил он. – Вам придется нас выслушать.
– Мы уступаем силе, – просипел брюнет.
Блондин издал натужный булькающий звук. При некоторой доле воображения это можно было счесть согласием. Антоний сбоку заглянул блондину в лицо. Похоже, увиденное удовлетворило Антония: он отпустил жертву. Блондин закашлялся, судорожно глотая ртом воздух, и стал массировать горло.
– Слушайте внимательно, господа рекламные агенты. Слушайте и запоминайте. Информация для вашей торговой компании, прямиком из «Грядущего»…
…когда раздался вой сирены, брюнет уже садился в «Скарабей».
Драка научила брюнета благоразумию – он замер без движения. Остальные последовали его примеру. Голубое солнце Китты полыхнуло в зеркальных стеклах полицейского мобиля, ослепив всю компанию. Поднялись-распахнулись дверцы – хитиновые надкрылья жука-исполина. Чрево мобиля извергло из себя двух патрульных в форме: алые рубашки и шорты, золото пуговиц, радуга значков и нашивок. На поясных ремнях – силовые наручники, подсумки со «спецсредствами», разрядники «Тарантул» в открытых кобурах. Ладони блюстителей порядка лежали на рубчатых рукоятях оружия. На лицах – черных, лоснящихся от пота – ясно читалось: «Мы при исполнении!»
– Руки на капот!
Никто и не подумал ослушаться. Лишь полковник Тумидус скривился, как от оскомины, но, прикусив язык, уперся ладонями в нагретый солнцем металлопласт. Капота на всех не хватило, помпилианцы облепили «Скарабея», словно муравьи – дохлого навозника.
– Идентификация личностей!
– Не делать резких движений! Выполнять команды офицера!
Возражений не последовало. Только дурак в таких случаях начинает качать права: «В чем дело? Какие-то проблемы, офицер? Я ничего не нарушал!» На то он и дурак, чтобы получить силовой дубинкой по горбу: «Заткнись и не умничай! Вопросы здесь задает полиция. Разберемся!»
– Поднимите левую руку. Приложите ладонь…
Пока один патрульный обходил дебоширов с портативным идентификатором, считывая папиллярные узоры, второй, сохраняя дистанцию, «прозванивал» пятерку сканером. Оружия сканер не выявил, и патрульный поскучнел.
– Это я вас вызвал, братья! Я!
От музыкальной лавчонки, чью витрину украшали голограммы барабанов и клавинол, к «Скарабею» спешил дылда-вудун в наряде обкуренного попугая. Гребень красно-белых волос на голове усиливал сходство с птицей. На бегу попугай вихлялся так, словно тело его состояло из одних шарниров.
– Хвала Джа, братья, вы вовремя! Это я вам звонил! Я, М’беле Хонга!
– Что здесь произошло, баас Хонга?
Называть попугая «братом» полисмен не торопился.
– Драка! Ужасная драка!
– Вы уверены?
– Эти белые головорезы чуть всю улицу не разнесли!
– Баас Хонга…
– Мой магазин! Мои клиенты! Кошмар!
– Баас…
– Они всех распугали! Клянусь Лоа бабушки Тунды, я говорю правду! Драка, братья! Хонга свидетель! Арестуйте их! Пусть хлебнут тюремной баланды!
– Кто был зачинщиком драки?
– Эти! – длинный, как смычок виолончели, палец попугая задергался, «расстреливая» Тумидуса, Лентулла и Гракха. – Они напали на тех двоих! Убивали, душили! В глаза ногтями! С носка по яйцам… Они психи! Бандиты! Клянусь…
