– С тобой все в порядке?
– Да. Нет. У меня сломан зуб, и на лице порез. Но главное я чувствую себя грязной и липкой. Липкой и грязной… Арт, я так их ненавижу! Доктор Файндер хочет сделать мне укол. Думаю, что я ему позволю.
– Она говорит, что с ней все в порядке, – сказал Боннер.
– А как там Джин? – спросил Тони. Боннер посмотрел беспомощно.
– Барбара не сказала. Черт побери, полковник, почему вы не поговорите с вашими людьми…
– Сейчас меня соединят, – ответил Кросс. Он говорил в телефонную трубку.
– Хорошо, капитан, переключаю на громкоговоритель. Вы будете говорить с мистером Боннером, мистером Рэндом и со мной. Докладывайте.
– Есть, сэр. Мы полностью контролируем дом. Миссис Рэнд в истерике, но физических повреждений нет. Возможно, она подверглась сексуальному насилию, но это неточно. У мисс Черчворд кровотечение из носа и порез на левой щеке, требующий медицинской помощи. Она была… мужчина был… – Охранник секунду колебался, а потом описал все сухим профессиональным языком.
– Ты слышишь доклад полицейского?
– Да.
– Мы задержали четверых – трех мужчин и одну женщину. Один из мужчин был задержан в момент совершения изнасилования. Мисс Черчворд в значительной степени помогла задержанию.
– Не нужно ничего этого вносить в рапорт, – сказал Боннер. – Мы это основательно отредактируем.
– Спасибо. Я хочу сейчас поспать, доктор Файндер сделал мне укол… Я люблю тебя.
– Я люблю тебя.
– Это почти все, сэр. Мы ворвались чисто. Лос-анджелесская полиция не была вызвана, и вряд ли кто-нибудь ее вызовет. Мы ждем приказаний.
Кросс выжидающе посмотрел на Арта Боннера.
– Привезите их всех сюда. И чем меньше людей об этом узнают, тем лучше.
– Согласен. Что вы собираетесь с ними сделать?
– Это, полковник, чертовски хороший вопрос.
Женевьева Рэнд считала свое положение совершенно неопределенным. С одной стороны, охранники Тодос-Сантоса спасли ее и обращались с ней очень вежливо. С другой стороны – она не знала, где находится, и вежливые охранники не выпускали ее.
Она находилась в уютной комнате, в гостиной какой-то большой квартиры где-то в Тодос-Сантосе. Она могла пользоваться ванной комнатой. Все остальные двери были закрыты, а в стенах не было окон. Они оставили ей коробку, похожую на радио – кто-то всегда отвечал, если она в нее говорила. С ней поговорил врач. Сейчас о ней забыли, но не позволяли уйти.
По крайней мере, я в безопасности, подумала она и содрогнулась. Она всегда немного боялась Рона Вульфа, даже когда он был легальным членом движения. Он был одним из самых неистовых, готовым принести в жертву все – и каждого! Во имя Дела. Включая себя самого, однако согласно его объективной оценке он был слишком ценен, чтобы им легко пожертвовать.
Это была ее первая мысль, как только она узнала, что они собираются похитить Черчворд – Рон Вульф считает, что он слишком ценен, чтобы его принесли в жертву, а я буду свидетелем совершения тяжелого уголовного преступления.
Она даже пыталась притвориться, что действует с ними заодно, присоединиться к ним, но ей это не удалось. Арнольд Ренн рассказал им все о ее мнениях, желаниях и мечтах, и они нисколько не поверили ей, а когда они взяли ее с собой вместе с Черчворд, она почувствовала облегчение от того, что они не пристрелили ее тут же, но считала, что жить ей осталось недолго. Она вспомнила свой ужас, когда Вульф надвинул капюшон на глаза Черчворд и не побеспокоился сделать то же самое с ней.
Итак, благодаря людям из Тодос-Сантоса я жива, но что же дальше? Я остаюсь свидетелем, подумала она. Что это означает сейчас?
Дверь открылась и вошел Тони.
Ее первым порывом было броситься к нему, но она сидела в глубоком мягком кресле и не могла быстро встать, а когда она уже была готова встать, момент был упущен.
Было видно, что он тревожился и испытывал облегчение, и рад ее видеть, так что может быть в конце концов это было правильно…
– Привет, Тони. Я думала, что ты уже уехал из страны, потому что тебя ищет полиция и все такое. – Ой, звучит ли это спокойно, прохладно и хладнокровно, и правильно ли так вести себя сейчас? Нужно быть спокойной. Он любит спокойных. Не нужно обращать внимания на других людей. Тогда да, это правильное поведение, если я смогу так себя вести…
– Я как раз собирался уезжать, когда мне сказали об этом, – сказал Тони. – С тобой все в порядке?
Она попыталась пожать плечами, и вздрогнула от того, будто кто-то пнул ее под лопатку. Она ударилась о какой-то угол, когда большая женщина толкнула ее в комнату.
– Несколько интересных синяков. Ничего страшного.
– Хорошо. – Он смотрел в ее глаза, как будто по-настоящему считал, что может таким образом прочитать ее мысли. – Я… э… мисс Черчворд хотела поговорить с тобой. Она сказала тебе, что?… Я имею в виду, она объяснила тебе, для чего она хотела встретиться с тобой?
– Да, совсем немного. Нас прервали. Он нервно махнул руками.
– Черт, раньше я мог говорить с тобой, почему не поговорить сейчас? Джин, ты хочешь поехать вместе со мной в Канаду? Это значит – начать все сначала, строительство нового арколога, который я построю по-настоящему правильно…
– Она этого не успела сказать. Ох, конечно, я должна была догадаться – ты ведь непременно должен уехать, правда?
– Да. Но сэр Джордж Риди, слава богу, подписал со мной контракт на следующие десять лет вдохновенного тяжелого труда. Ты поедешь со мной, ты и Зак?
Женевьева была готова засмеяться. Все, что она хотела – уехать подальше. Прочь из Лос-Анджелеса, прочь от «фроматов», от всех, кто знал ее. Пред ее глазами возникла пустынная заснеженная местность, и гигантское бесформенное здание с тысячами сияющих окон, одиноко стоящее среди льда, все ее ошибки остались позади.
Она хотела этого. А сейчас как бы удачнее заключить сделку с Тони?
– Э… Джин, я хочу быть честным с тобой. Это большая работа. Мой контракт выглядит так, будто они вновь изобрели рабство! К тому же это не все то, что можно было бы делать механически. Этот арколог совсем не будет походить на Тодос-Сантос. Мне потребуется другой проект, потому что климат там холоднее… появились новые материалы, которые я хотел бы… Джин, я пытаюсь тебе объяснить, что у меня не будет много времени на семейную жизнь, особенно вначале…
– Я поеду. – Боже, он почти разубедил себя в этом во время разговора! – Мы поедем. Все в порядке, Тони. Я большая девочка, и привыкла заботиться о себе. Я найду много занятий. – Прочь отсюда, туда, где никто не знает меня.
