— Уступчивый. — Валентин лучезарно улыбнулся. — Ты погоди, не кипятись, я тоже не вдруг привык. Только вот какое дело: когда я, по твоим словам, был человеком, а по-моему, кем-то иным, надо мной стоял командир штаффеля, а над ним командир бригады, а над ним еще кто-то… много их было, всех не упомнить. Я с удовольствием прожил бы без них — вот и живу. С удовольствием. Здесь надо мною только небо.
— В которое ты никогда не взлетишь!
— А кто сказал, что свобода дается бесплатно? Вопрос лишь в том, велика ли цена.
— А слева стена, — едко продолжил Леман. — А справа пропасть. Свобода!
— Потому и свобода, — благодушно сказал Валентин. — Потому и нет никакой власти, что любой объявившийся пахан в два счета опишет параболу, даже если навербует себе приспешников и вовсе откажется от сна. Какой-нибудь приспешник его и спихнет, чтобы самому стать паханом… Наверное, были когда-то прецеденты, раз об этом до сих пор сказки рассказывают… детям, понятно. Взрослым не нужно.
— Свобода, основанная на страхе? — Леман язвительно покривил рот. — Она тебе нравится?
— Когда ты сможешь предложить другое основание, я тебя внимательно выслушаю. Но, по-моему, его просто нет. Для нас, людей — во всяком случае. Вернее, пока мы люди, а не ангелы.
Валентин отлип спиной от скалы и сладко, с ленцой, потянулся, разминая затекшие мышцы. Встал на ноги, взглянул вдоль каньона, затем вверх.
— Заболтался я…
— Тебе пора, — хмуро сказал Леман. — Я понимаю. Надеюсь, еще увидимся.
Удалось ли ему скрыть сомнение, нет ли — кто знает.
— Хочешь, полезли вместе, — предложил Валентин. — Вдвоем веселее. И безопаснее, между прочим. А не хочешь — оставайся здесь, уговаривать не стану. У нас каждый решает сам за себя — зачем ограничивать свободу? Кому это надо?
— Свободу подчиняться дурацкой необходимости или помереть в тот же день. — Леман сплюнул под ноги. — Ты это называешь свободой?
Валентин посмотрел на него с веселым прищуром.
— А другой свободы не бывает. Это я так говорю, на всякий случай. Вдруг до тебя еще не дошло? Хотя ведь простая вещь… Или ты подчиняешься безусловно необходимому для выживания, или можешь не стараться выжить — все равно не получится. Притом, по-моему, подчиняться необходимости много приятнее, чем какому-нибудь хмырю, чье преимущество перед тобой заключается лишь в количестве звезд на погонах, разве нет?.. Так ты со мной или остаешься?
— Мне нельзя наверх, — пробурчал Леман. — Там меня знают.
— И здесь скоро узнают, можешь не сомневаться. Даже если не сглупишь. Думаешь, тут связи нет? Где торговля, там и связь. Скоро по всем уступам пойдет весть, что появился неуступчивый с твоими приметами. Спихнуть вниз, может, и не спихнут, но и помощи не жди.
— А есть ли разница? — Леман выдавил улыбку. — Особенно во время бури?
— Никакой, — признал Валентин. — Так ты со мной или нет? Решай скорее, мне некогда.
— Убьют.
— Если я за тебя поручусь, сразу не убьют. А дальше сам решай, как жить. Выдолбишь, например, новую нишу под хранилище или убежище для немощных, так и совсем простят. Ниши всем нужны.
— Ни хрена себе! — изумился Леман. — Это ж работы на год!
— Лет на пять, — поправил Валентин. — Ну и что? Сколько надо, столько и будешь работать, причем по своей охоте, без принуждения. Или очень скоро совершишь продолжительный полет. Выбирай.
— Какой уж тут выбор…
— Какая свобода без выбора? Выбор всегда есть. Можешь попытаться пожить отшельником — вдруг тебе повезет? Только я бы не советовал.
Не дождавшись ответа, Валентин махнул рукой и полез по скале, цепляясь за крошечные неровности ловко, как муха. Друг называется, с тоскливой маетой в душе подумал Леман. Хотя какой он мне теперь друг? Точно такой же, как всем другим в этом каньоне, на этих уступах. Уступчивый он…
— Стой! — закричал он, и Валентин, без видимых усилий повиснув на скале, повернул голову и посмотрел вниз.
— Решился наконец?
— Нет… То есть тьфу, я не о том… Я вот о чем подумал: представляешь, какую базу тут можно было бы построить! Какой космодром подскока, а! Расширить нижние уступы, перекрыть каньон фермами…
Валентин захохотал.
— Ты чего? — Леман нахмурился.
— А то, что не один ты такой умный. Командование Великой Лиги обратило внимание на эти каньоны еще тысячу лет назад и приказало построить именно то, что ты сказал. Собственно, с этого и началась наша история, и большинство населения планеты происходит от тех строителей, вынужденных жить на уступах… Рассказать тебе, чем закончилась стройка или сам сообразишь? В общем, повторить тот опыт командование не рискнуло.
— И вас не пытались уничтожить?
— А зачем? Мы никому не мешаем и не представляем никакой опасности. Своего рода нейтралы, которым нет дела до войны, — зачем же нас уничтожать? Впрочем, на пионеров-строителей все-таки сбросили бомбу, да только те не стали ее дожидаться, сидя на месте — уступов вон сколько, да и удобный каньон вовсе не один…
Леман промолчал.
— Извини, — сказал Валентин. — К полудню наверняка поднимется буря. Я должен успеть.
Какое-то время Леман, задрав голову, смотрел, как он карабкается вверх. Затем подпрыгнул до первой зацепки, подтянулся до второй и начал карабкаться следом. С непривычки он лез медленно, но Валентин дождался его, и дальше они ползли по скале бок о бок, помогая друг другу.
Николай Науменко
«Будем жить — будет и фантастика!»
Интервью журналу «Если»
Наши читатели часто просят редакцию рассказать о различных книжных сериях, спрашивают, как молодым авторам пробиться в печать, желают знать об издательских планах. Мы решили предложить читателям информацию «из первых рук». Сегодня у нас в гостях Николай Науменко — главный редактор издательства «АСТ».
— Николай Андреевич, в настоящее время ACT — одно из самых крупных издательств в стране. При этом вы находитесь в первой тройке производителей фантастической литературы. А какова предыстория издательства?
— Самая обычная, как и для всех издательств, начинавших в первые годы рынка. Мы изначально предполагали выпуск многопрофильной литературы, а фантастику стали выпускать как исходя из потребностей рынка, так и по личным симпатиям. Первой книгой был сборник Урсулы Ле Гуин из ее Хейнского цикла. Так мы начали в 1992 году серию «Координаты чудес». Поначалу мы придерживались общей тенденции — издавали доконвенционные произведения, но потом решили не плыть по течению и сделали ставку на выпуск новинок.
