Глаза Лоти вдруг вспыхнули ярче солнечных бликов на мече:
- Ребята, что хотите, но я должна... Я должна узнать, что там происходит!
- Как ты узнаешь? - безнадежно махнул рукой Снэйкр.
- А я по глухой стенке влезу, по химерам! Там же под самой крышей пара окошек для вентиляции - пролезу внутрь на перекрытия и сверху с балок посмотрю!
- Ты с ума сошла! - горячо возразил Тэль-Арно. - Ты хоть представляешь, что с тобой за это сделают? Да не с тобой одной - со всеми нами!
- Вот и надо сейчас лезть, пока никого нет во дворе... А вы подстрахуйте меня, ребята, я вас очень прошу! Ну пожалуйста!
На минуту воцарилось тягостное молчание, во время которого, как и во время разговора, троица как-то незаметно смещалась от ворот к дворцовой стене.
- А, гори оно все!.. - вдруг ударил ее по плечу Снэйкр. Сам полезу, не вас же подставлять!
- Нет, я должна, - тихо, но настойчиво возразила Лоти. - Я самая легкая, а там перекрытия уже ненадежные - сколько лет служат...
Они уже стояли под стеной.
- Ладно, лезь скорее, раз так, - согласился Снэйкр. - Ой, полетят наши головушки за то, что мы сейчас с прибором положим на присягу!
Лоти торопливо разулась, скинула форменный красный камзол, оставшись в том серо-голубом одеянии, в котором была в лесу. Прислонила к стене гитару, секунду посмотрела на нее - и вдруг решительно пристроила за спину.
- Великая Луна, инструмент-то зачем? - всплеснул руками Снэйкр. - Ты, Лоти, видно, немного того от волнения...
- Не спрашивай, - упрямо бросила Лоти, уже карабкаясь по стене. - Сама не знаю, но чувствую - надо зачем-то...
Тэль-Арно завороженно следил, как девушка ловко взбирается все выше и выше, как легко находят опору в каменной резьбе ее тренированные руки и ноги... Снэйкр, будучи куда большим прагматиком, тревожным взглядом окидывал двор, не спуская руки с рукояти меча.
Когда из-за угла вышли двое в черной парадной форме, указывающей на принадлежность к внешней гвардии, он сразу же кинулся им наперерез. Один из черных уже открыл было рот, чтобы окликнуть Лоти, но Снэйкр заступил им дорогу:
- Тише, ребятушки, ради всего святого! Не переполошите весь дворец!
- Да ты видишь - кто-то на стену лезет! - тут же возмутился один из черных. - Не положено!
- В том-то и дело! Лоти Серид с братцем моим поспорила на бочонок красного, что залезет по стене, влезет в слуховое оконце, вылезет из соседнего и спустится назад по стене же. А вы своим криком чуть все развлечение не сорвали!
- Бочонок красного - это вещь, - заметил другой черный. А гитара-то зачем?
- Так в этом-то вся и соль! - Снэйкр вздохнул с облегчением - судя по всему, черные ничего не знали о том, что сейчас творится в Бронзовом Покое. - Заденет она за балку, струны звякнут - и все, проиграла, скинут ее с перекрытий.
- Хм-м... А ловко придумано! - восхитился первый. - Можно нам тоже посмотреть?
- Знаете что, ребятки... Если хотите, чтоб от вас польза была, последите с той стороны, чтоб патруль не появился, а появится - попробуйте уболтать, чтоб, будучи при исполнении, не испортили все. Нам-то самим не с руки, нам за Лоти следить надо.
- Ладно. Только уговор - вино распиваем впятером!
- Заметано! - ухмыльнулся Снэйкр.
- Ну ты даешь! - восхитился Тэль-Арно, когда черные скрылись за углом. - Это ж надо было так их!..
- Это я с перепугу, - мрачно бросил Снэйкр, проверяя, легко ли ходит в ножнах меч. - Хорошо, что обошлось без драки кровь и трупы нам сейчас совсем ни к чему.
Тем временем Лоти уже протискивалась в слуховое окошко. Если бы действительно был спор, она бы выиграла его - струны не звякнули...
Долгий-долгий проигрыш, он уже истомил меня, кружится голова, и я почти не осознаю, когда вступает этот рвущий душу, знакомо бесплотный голос:
Слабый шорох вдоль стен, мягкий бархатный стук,
Ваша поступь легка - шаг с мыска на каблук...
Танец, снова танец... Снова полупризрачное кружение масок среди черных мраморных стен, и два застывших Нездешних лика оправленный в медь и оправленный в серебро - сливаются, как по заказу... Я изрядный танцор, прикоснитесь же, лаийи - я выйду! Вот только я не лаийи, и не в моих силах прикоснуться...
Слова... я не слежу их, я в том состоянии, в каком можно только танцевать - но я знаю, что прикована к столбу, все, что я могу - тряхнуть головой, разметав волосы, и я плачу, плачу... о, как мучительна и блаженна эта жажда небытия, особенно сейчас, в проигрыше между куплетами, и кружится, кружится мир вокруг прикованной меня, и с ласковой укоризной - глаза в глаза - тот, кому я сказала "vade retro" и кто теперь потерян навеки. Я знаю, что буду теперь умирать долго, долго, видя перед собой лишь это немыслимо прекрасное лицо и этот все понимающий взгляд, но уже никогда не ступлю в круг рядом с ним... Так умирал Лугхад, так буду умирать я - века, вечность...
И не вздумайте дернуть крест-накрест рукой
Вам же нравится пропасть, так рвитесь за мной...
Он убьет меня, уже почти убил... Так мне и надо - я сама взрастила в себе зерно своей гибели, отвергнув, но не сумев отречься от желаний... Снова проигрыш - боги мои, какая пытка... нет, я не буду умирать века - я умру прямо сейчас из-за невозможности вторить музыке движеньем, взорвусь, разлечусь осколками, как и предсказывала Райнэя... плавный ход мелодии, словно чья-то молитва за мою грешную душу... покойся с миром...
Requiem aeternam dona eis
Domine
Et Lux perpetua
Luceat eis...
Чистый, светлый, пронзительный голос девушки вплетается в мелодию, умело подстраивается к ней, словно так и надо - и звучание Языка Закона быстро очищает мое сознание, гонит из него гибельные наваждения... Его гитара звучит еще немного, потом Он почти испуганно роняет руки, но в Его игре уже нет нужды - теперь звучит другая гитара, над моей головой, сверху. Совсем другая мелодия - мягкая, мудрая, печальная, и голос девушки, какому лишь с небес и раздаваться:
- Ты опоздал, мой светлый лорд - увы, ты опоздал,
Ты был рожден - а мир твой умирал...
Поднимаю взгляд туда, ввысь... На одной из балок, в голубоватом луче, падающем из слухового оконца, стоит Лоти в своем голубоватом одеянии. Ноги ее босы, в руках гитара, и вся она - Свет и голос Света. Едва заслышав этот голос, Райнэя падает на колени, закрывает лицо руками, застывает неподвижно, словно и вправду стала Камнем. Мучительная судорога бежит по лицу Гитранна, но эта судорога ломает застывшую маску, словно лед трескается, и Его лицо на глазах становится таким же, как было в лесу, когда Он пил вино из моих ладоней... А я оживаю с каждым новым словом, сознание делается необыкновенно чистым и ясным, мысли легки, и силой полнится тело! Лоти царит, Лоти торжествует, голос ее - ветер, пламя, прибой, все, что живет и движется, в отличие от мертвого Камня:
