— Четыре года? Мы обречены провести вечность переживая вновь и вновь четыре года? — Уллий, казалось, был готов расплакаться. — Вся моя работа, всё это было напрасно.
А затем он нахмурился:
— А как это объясняет всех этих людей?
Доктор развёл над столом руками:
— Как я уже сказал, повелители времени допустили ошибку. По-видимому, поверхность петли времени не гладкая; как зеркало с кривизной, она отражает с искажениями. За столетия, прошедшие со времени создания петли, ваша планета много раз достигала конца отведенных четырёх лет, а затем отскакивала обратно, так сказать, под небольшим углом. В результате получалась ещё одна, параллельная версия Гераклита. И каждое отражение всё сильнее и сильнее отклонялось от оригинала.
Он обвёл руками весь комплекс.
— События в тех реальностях, в которые попали я и Тёрлоу (и, по-видимому, в реальностях этих остальных людей) должно быть, на мгновение сломали барьеры между вселенными и выбросили нас сюда. Вообще-то, на барьерах должно быть полно тонких мест; это сквозь них поступали твои подношения, Тёрлоу. Всякий хлам, пересекающий границы.
— Но если повелители времени приняли меры до того, как на Гераклите разработали путешествия во времени, то как вообще был построен Сплайн? — спросил Тёрлоу.
Доктор пожал плечами:
— Вот это вопрос, на который я бы хотел узнать ответ. Тут ещё происходит ещё что-то… Я чувствую это.
Их внимание привлёк шум в дальней стороне комплекса. «Мудрая» версия Доктора спорила с одним из Уллиев.
— Проблемы, — пробормотал Тёрлоу, спеша к ним.
А затем он понял ещё одну проблему. Откуда, чёрт возьми, взялся Мудрец? Если Гераклит был запечатан во временном пузыре, все его альтернативные версии, то как сюда попал Доктор из параллельного Галлифрея?
Мудрец пытался добраться до другого пульта, но один из Уллиев, одетый в серебристый костюм, пытался ему помешать.
— Посол-лорк утверждал, что такие настройки перегрузят системы! — кричал он.
— Прочь с дороги, имбецил! Я легко могу всё исправить.
Оттолкнув этого Уллия, Мудрец начал работать с панелью управления. Тёрлоу помог встать упавшему Уллию.
— Спасибо. Но он не понимает, что делает; Посол совершил самоубийство, когда узнал о последствиях своего открытия. Этот человек сошёл с ума, если собирается это сделать!
— Нет! — возразил Мудрецу Доктор. — Вы не знаете всей картины. Тут есть стороннее вмешательство. Без учёта всех фактов вы своими действиями можете вызвать катастрофу.
— Ерунда, — ответил Мудрец. — Переподключив подсистемы, я могу сделать из Сплайна интерстициальный передатчик вещества.
— Ну конечно! Как я сразу не понял! — воскликнул Доктор, глядя на луч хрононов. — Сплайн не настоящий!
Даже Мудрец замер от такого откровения.
— Вся сложившаяся ситуация — нестабильная фантазия. Сплайн — это всего лишь отражение другой машины времени, запертой в петле и неспособной убежать.
— Другой машины времени? — прошептал Тёрлоу. — Хочешь сказать…
Доктор угрюмо кивнул:
— ТАРДИС. Вот почему технологии казались такими знакомыми. ТАРДИС попалась в петлю, её отражало туда-сюда, поэтому её технологии появились в каждой последующей реальности. Он постучал пальцем по носу. — Мы, должно быть, несколько раз пересекли петлю времени, не замечая её! На Гераклите не разработали путешествия во времени — их дала им ТАРДИС. Их дал им я.
— Полная чушь! — Мудрец продолжил возиться за столом.
— Послушайте меня! — настаивал Доктор. — Единственный способ вырваться из этой петли — найти ТАРДИС; это самое первое, что нужно сделать.
Но было поздно. Мудрец выпрямился и указал на поток хрононов, пульсировавший с постоянным периодом.
— Вот видите? Я с чем угодно могу справиться.
Раздавшийся позади них взрыв был неожиданностью для всех. Когда Тёрлоу обернулся, он увидел, что загорелся пульт управления у дальней стены. Всё начало повторяться, — понял он, и честно признался (себе самому), что он ужасно испуган.
— Вы вывели петлю из равновесия! — воскликнул Доктор. — Реальности схлопываются одна в другую!
Он протолкнулся мимо Мудреца и начал лихорадочно работать с пультом.
— Несмотря на ваше несносное высокомерие, вы были на правильном пути. Если мне удастся найти временную сигнатуру ТАРДИС, я смогу перенести нас в ту реальность. ТАРДИС приземлится в изначальном Гераклите, и та реальность будет сохранена. Вообще-то, только она и останется, — он на секунду остановился, чтобы посмотреть на беспорядочное мерцание потока хрононов. — Если я успею.
— Давайте, я помогу, — виноватым голосом сказал Мудрец. — Вы позволите?
— Одна голова хорошо, а две — лучше, — пробормотал Доктор. — Попробуйте найти ТАРДИС, а я открою барьеры размерностей.
Тёрлоу посмотрел на колонну света у них за спиной. Казалось, что с каждым мерцанием она расширяется, грозя сломать свою хрустальную тюрьму.
— Нашёл! — крикнул Мудрец. — Открывайте барьер!
Доктор лихо нажал несколько кнопок:
— Вот так! — в большой кубической полости в одной из стен загорелся свет. — Все бегом в передатчик!
Толпа Калунов, Уллиев, Докторов, и Тёрлоу зашла в тесное пространство и исчезла, когда комплекс сотрясла серия взрывов. Когда Тёрлоу заходил в передатчик, он оглянулся на поток хрононов, но тот слепил глаза.
Чувствуя, как его тело теряет плотность, Тёрлоу надеялся на то, что их ждала ТАРДИС.
* * *
Свет оранжевого солнца был почти таким же ярким, как поток хрононов. Тёрлоу и Доктор стояли на зелёном песке посреди сухой пустыни, которую когда-то им показали сканеры ТАРДИС.
Увидев в ста метрах от них ТАРДИС, Тёрлоу широко улыбнулся, но его улыбка пропала, когда он сообразил, что кроме него и Доктора рядом никого не было. Не было даже и следа тех сотен людей, которые отправлялись вместе с ними.
— Доктор?
Но повелитель времени ничего не сказал. Он побрёл по песку к ТАРДИС, на ходу вынимая из кармана ключ от её дверей.
Когда ТАРДИС начала дематериализовываться, а временной ротор с хриплым рёвом поднимался и опускался, Доктор внимательно изучал один из мониторов на консоли. Он вздохнул.
— Как я и говорил, вмешательство Мудреца разрушило петлю. Всё, что от неё осталось, подаёт все признаки превращения во впечатляющий временной разлом. Достойный памятник жителям Гераклита, — с горечью добавил он. Дальше повелители времени пускай сами разбираются, — его лицо помрачнело от неожиданно появившейся мысли. — Если только они уже не разобрались, — пробормотал он. — Если я уже сам не разобрался. Кажется, я вспомнил…
