Ознакомительная версия.
Мы вышли на тропинку, справа был разрез, слева – Грань.
– Там сейчас пусто, – заметил Даниил. – Странно это – не случилось ли чего с Намтаром? Ладно, пойду я. Не только у вас – у меня тоже что-то не то получается. Хорошо еще, что у нас есть око Божье.
– Когда она травы попросила, я думал – совсем с ума съехала, – по-хозяйски сказал обо мне Нартов. – А вот интересно, что было бы, если бы она не оттерла Черноруцкую? Так бы мы и торчали в садике с мертвым телом на руках?
– И это я тоже хотел бы узнать, – ответил Даниил и, не прощаясь, пошел прочь. Трава давала ему дорогу и смыкалась за спиной. Путь его был отмечен легкой серебряной пыльцой на сухих султанах злаков.
– А где она, Грань? – спросил Гошка.
– Там, – показал Нартов.
Зная, что от начальства никаких нежностей не дождешься, Гошка уставился с мольбой на меня.
– Вот бы хоть раз посмотреть!..
– Ничего там такого нет, – вместо меня ответил Нартов. – Березы, скамейка, речка, вот тебе и вся Грань.
– А где она проходит? По речке?
– Откуда я знаю!
– Слушай, а я ведь тоже там ни разу не был, – вмешался Валевский. – Любопытно, в самом деле!
– Вторую отдельную загробную бригаду за проваленное задание премировать экскурсией на Грань! – сердито обрубил наши замыслы Марчук. – И так тошно, а они тут развлечение придумали!
– Не вопи, Вить. Прежде всего – еще неизвестно, провалили мы задание или выполнили с блеском, – когда я это сказала, Марчук от такого нахальства просто разинул рот. – Может, нас для того и посылали, чтобы перенести сюда Ольгу? Как ты полагаешь? Если ее призвали – как тебя призвали, как Нартова, как Гошку! – то ведь как-то это должно было произойти?
– А ты сама? – спросил Валевский.
– А я за ним увязалась.
– Тоже метод, – одобрил он. – А что, Виктор Сергеевич? Сейчас там все равно никого нет, сходили бы, посмотрели на речку.
– Пошли, в самом деле, – решил Нартов. – Я вам там все покажу.
То, как он всегда норовил выглядеть самым-самым, могло не забавлять только безумно влюбленную женщину. Я не была безумно влюбленной, я была при полном рассудке…
Много лет назад мы с подружкой выбрались ранней весной за город. Довольно далеко от местного озера мы обнаружили пару озерных жителей. Оно было слишком уж обжитое, и дикие утки с трудом находили место для гнезда. Нам навстречу гордо шел вперевалочку красавец-селезень, а за ним – покорная серенькая уточка.
– Нет, ты полюбуйся! Выступает, как павлин! – возмутилась подруга. – Сам себя вообразил самым умным и самым крутым!
– А она его и такого любит… – вздохнула я. Как выяснилось, пророчески.
Выйдя к Грани, мы встали подальше от скамейки. Кто ее, Грань, разберет – сядешь, и с ТОЙ стороны кто-нибудь рогатый прискачет. Скамейка – для переговоров, а мы – экскурсанты.
– Вон оттуда приходит Намтар, – разглагольствовал Нартов. – Я не уверен, что там есть разрез, как у нас, скорее, какое-то искажение пространства, и звук тут тоже очень странно распространяется…
– И что – он совсем как человек? – спрашивал Гошка. – Вот прямо туда и садился? А ты потом на следы смотрел? Точно – не копыта?
Марчук все же не был удовлетворен моим парадоксом.
– Дела – хуже некуда, – скаал он мне, пока Валевский с Гошкой радовали нартовскую душу расспросами. – Взяли бы мы этих ребятишек, царствие им небесное… Жалко – они же совсем дети… Взяли бы их живыми – сразу бы допросили, сию же минуту! И по горячим следам, пока никто не опомнился, – в Сети!
– Они не хотели, чтобы ты их допрашивал, – напомнила я.
Я их не видела, они так и остались в сарае – ждать городского угрозыска. И я понимала, что они много нехорошего успели совершить, что сами выбрали вечную погибель… заодно и полнейшую недосягаемость… Однако их верность окаянной Управе невольно внушала уважение. И ненависть к тому, кто устроил эту самую Управу!
– Вот интересно, как дела у других бригад?
– Не лучше, чем у нас, – успокоила я. – Если бы они чего-то добились, нам бы дали конкретные задания, а не отпускали еженощно в свободный поиск.
– Вся надежда на это… – с непередаваемой иронией ответил он.
Я ждала, что Марчук разразится монологом, однако близость Грани подействовала на него положительно – он даже не попытался. Он только осведомился, что будет, если персона, не имеющая чести быть приглашенной, сядет на скамейку. Я ответила, что сама была такой персоной, садилась, и ничего – не приклеилась, не примерзла, не припаялась… или приплавилась? Однако он, хотя и подошел к скамейке, от решительного поступка воздержался.
Будь тут Даниил – он бы мог сказать, далеко ли Намтар, или шастает поблизости, и только такая толпа следаков его несколько смущает. Я не ощущала присутствия жалкого (даже, я бы сказала, жалкенького) беса. Нелепого в своей пуделячьей элегантности врунишку… впрочем…
Я сделала знак Валевскому, и он оставил Нартова с Гошкой.
Валевский, круглоголовый, плотный, видимо, нарочно подчеркивал свое сходство с умным бобром – стригся коротко, чтобы очертания силуэта идеально соответствовали образу. Как ни печально для влюбленной женщины признавать подлинное положение дел, он был поумнее и Нартова, и Марчука. Хуже того (я вам хуже скажу, как выражался один мой знакомый грузин), он был интеллигентнее их обоих. И понимал с полуслова то, чего Нартов не понял бы в первые пять минут объяснений, Марчук же и вовсе не захотел бы понимать.
– Слушай, Леша, ты ведь всяких орлов раскалывал…
– Не без этого.
– Бывает так, чтобы человек прятал причину своего поступка, считая ее совсем уж запредельной, и выдвигал другую – с его точки зрения нормальную? А когда ему предлагали что-то сделать в соответствии с его словесной версией, вынужден был идти на попятный?
– Бывает, конечно. Одна тетка зятя топором зарубила – якобы за то, что дочь и внуков колошматил. Стали разбираться – ну, побуянил раза два, но не настолько, чтобы за топор хвататься. Я догадался – просто она его сильно хотела, сама себе признаться боялась и на этой почве малость спятила. Ты про Намтара?
– Да. Он так отчаянно требует того, чего ему никто не может дать по определению…
– Этих самых гарантий?
– Ну да! Он совершил нарушение очень важной должностной инструкции – он к кому-то привязался. Но я не думаю, чтобы у НИХ была система всеобщей и тотальной слежки. Каждый из НИХ – в свободном поиске, сам принимает решения, сам осуществляет, а если что-то не так – сам виноват. Ну, понравился ему кто-то из смертных, ну, сильно понравился, но не до такой же степени, чтобы из-за этого в истерике биться. Там что-то еще примешалось.
Ознакомительная версия.
