Фон Хорн обвел глазами сборище жутких образин.
- Где Номер Один? - спросил он, адресуя вопрос существу, чей лоб свидетельствовал о большей сообразительности, чем у его сотоварищей.
Тот покачал головой.
Фон Хорн отвернулся и обошел участок, но не обнаружил никаких следов пропавшего. За исключением разрушенной части крыши все как будто было в порядке. С озабоченным лицом он вошел в лабораторию.
- Номер Один бежал в джунгли, профессор, - объявил он.
Максон удивленно поднял глаза, но прежде, чем он успел ответить, раздался пронзительный женский крик, полный испуга.
Мужчины вздрогнули.
Фон Хорн со всех ног бросился к сектору белых, профессор Максон следом за ним. От мрачных предчувствий оба побледнели. На территории белых никого не оказалось, даже Синга. Без единого слова мужчины бросились в джунгли в том направлении, откуда донесся этот единственный, не на шутку встревоживший их крик.
* * *
Прогуливаясь без цели под сенью тропической листвы, Вирджиния Максон вдруг спохватилась, что отошла от лагеря дальше, чем намеревалась. День выдался знойный, от жары не спасала даже густая тень джунглей. Девушка медленно пошла назад, глядя под ноги и грустно размышляя о странном поведении и непонятном настроении отца.
Погруженная в свои мысли девушка не замечала ничего вокруг и, естественно, не почувствовала приближения другого существа. Во всяком случае, когда она наконец ощутила, что находится не одна, и подняла глаза, то увидела, что путь ей преградило страшное чудовище с неописуемо уродливым лицом.
От неожиданности девушка непроизвольно закричала. И неудивительно. Это нечто, внезапно возникшее перед ее глазами, было до крайности невразумительным. Огромная гора обезображенной плоти, одетая в грязно-белую пижаму! Лицо монстра имело пепельный оттенок свежего трупа, тогда как белые волосы и розовые глаза указывали на отсутствие пигментации, что характерно для альбиносов.
Один его глаз был вдвое больше другого и располагался на дюйм выше, чем его крошечный собрат. Вместо носа над безобразно перекошенным ртом зияло отверстие. У существа отсутствовал подбородок, и его маленькая безлобая голова, посаженная на необъятную тушу, напоминала пушечное ядро, лежащее на вершине холма. Одна рука была длиннее другой по меньшей мере на двенадцать дюймов, хотя рука покороче была и без того непропорционально длинной по отношению к туловищу. Ноги, столь же разновеликие, завершались огромными плоскими ступнями, вывернутыми наружу, отчего страшилище при ходьбе уродливо переваливалось из стороны в сторону.
Когда его безобразные глаза остановились на незнакомом создании, на его отталкивающем лице появилась жуткая гримаса, видимо, выражающая радость. Номер Один никогда прежде не видел женщин, и созерцание Вирджинии вызвало в глубинных недрах его естества, лишенного души, огромное желание потрогать ее руками. Она была очень красива. Номер Один решил, что отныне она всегда будет при нем. Сделать это будет не трудно, ведь она такая хрупкая. Он просто унесет ее на своих могучих лапах в джунгли, подальше от человека с хлыстом и того, угрюмого, неприветливого, который постоянно взвешивал Номера Один и его сотоварищей, изучая их в то же время своими странными блестящими глазами, наводившими даже больший страх, чем жестокие удары хлыстом.
Номер Один заковылял вперед, протягивая руки к охваченной ужасом девушке. Вирджиния попыталась снова закричать, повернуться и убежать, но при виде неумолимо надвигающегося монстра ее словно парализовало.
Еще несколько секунд, и он настигнет ее. Вот он уже широко распахнул рот в отвратительном подобии улыбки. Сейчас он схватит ее своими длиннющими руками. Но что это? За спиной послышался треск веток, мимо промелькнуло желтое морщинистое лицо и взлетевшая косица волос, и отважный старый Синг Ли схватился с могучим монстром, угрожавшим девушке.
Схватка была короткой, короткой и ужасной. Храбрый китаец попытался вцепиться в мертвенно-бледное горло своего противника, но жилистые, мускулистые руки Синга оказались жалкими тростинками по сравнению с противостоящей ему нечеловеческой силой монстра. Держа девушку в вытянутой руке, Номер Один другой рукой отцепил от себя налетевшего китайца, поднял над головой и ударил в ствол огромного дерева. Затем подхватил Вирджинию на руки и нырнул в непроходимые заросли джунглей.
Глава 4. НОВОЕ ЛИЦО
Когда профессор Максон и фон Хорн выскочили из лаборатории и побежали к сектору белых, они в спешке забыли запереть за собой дверь, и теперь, впервые со дня заселения лагеря, она оказалась не только не запертой, но и распахнутой настежь.
Перед этим профессор производил замеры черепа последнего своего творения, попутно прививая молодому человеку первые навыки человеческой речи, и сейчас объект его стараний неожиданно обнаружил, что остался один. До сих пор он ни разу не покидал стен лаборатории, так как профессор не желал, чтобы он общался с уродливыми продуктами его ранних экспериментов. И вот, охваченный естественным любопытством, он подошел к двери, в которую так неожиданно выскочили его создатель и человек с хлыстом.
С порога его взору предстало огромное огороженное пространство с безмерно высоким лазурным куполом неба, а за оградой - верхушки зеленых деревьев, слабо колышущиеся от легкого ветерка. Его ноздри почувствовали будоражащий запах свежей земли и растущей зелени. Впервые ощутил он на своем лице дыхание Природы, вольной и безбрежной.
Он выпрямился в полный рост, наполняя легкие сладким воздухом свободы, и с этого момента, ощутив новый вкус, возненавидел душное замкнутое пространство своей темницы.
Его девственный разум наполнился удивлением от множества новых впечатлений, которые ринулись в его мозг через все органы чувств. Ему захотелось большего, а открытая калитка манила выйти в широкий мир. Ступая свободным непринужденным шагом человека, который абсолютно не сознает своего "я", он вышел за территорию лагеря и очутился на расчищенном от деревьев участке между оградой и джунглями.
Ах, здесь мир оказался еще более прекрасным! Зеленые листья кивали ему, и он пошел на их зов, и джунгли протянули к нему миллионы рук, заключая его в свои объятия. Впереди, сзади, справа и слева не было ничего, кроме великолепной зеленой красы, испещренной мазками потрясающих красок, заставившей его ахнуть от изумления.
Над головой проносились птицы, ему казалось, что цветы и птицы - это одно и то же, и когда он бережно сорвал цветок, то удивился, что тот не затрепетал у него в руке.
Он шел все дальше и дальше, очень медленно, поскольку не хотел упускать ни одной детали этой странной и удивительной картины, но вдруг тихая прелесть окружающего мира грубо нарушилась треском и топотом в подлеске.
