Перец прошелся взглядом по присутствующим. Видимо, сказывалась старая бюрократическая привычка — никто не хотел встречаться с ним глазами, никто не хотел высовываться в этот смутный период. В такие моменты высовываются только Наполеоны, если они наличествуют.
Ким что-то подсчитывал в блокноте, Квентин смотрел на Риту голодными глазами, а Рита с отсутствующим видом смотрела в окно, словно происходящее здесь нисколько ее не интересовало. Странная женщина. Похоже, она знает нечто, о чем прочие в Управлении даже не догадываются, даже предположить не способны. Но почему она тогда молчит?
Беатриса Вах, только что, одновременно с Перецом, возглавившая группу помощи местному населению, нервно теребила носовой платочек и одновременно крутила на коленях свою, видимо, любимую коричневую папку. Надо полагать, ее проект отлова детей местных аборигенов имел успех у прежнего директора. Если она, конечно, встретилась с ним. Может быть, вопрос был решен на уровне мосье Ахти? Переца этот проект не вдохновлял. Не было в нем (в проекте) ни любви, ни понимания — одно усердие. А усердие без понимания, как известно, ведет к «ломке дров». Но надо работать с теми кадрами, которые имеешь. Никто ведь не может заставить Переца дать ход этому проекту.
Стоян Стоянов пожирал глазами Алевтину, демонстративно не обращавшую на него ни малейшего внимания. Правда, сегодня она ему, все же, один раз улыбнулась, когда он, наконец, решившись, лично вручил ей букет ядовито зеленых лесных цветов. Но больше ни одного взгляда в сторону несчастного влюбленного. По идее, Перец должен был бы ревновать, но ему было жалко Стояна. Отличный мужик, а пропадет ни за понюх табаку. Впрочем, может, это Переца надо жалеть, а не Стояна, который «прекрасно болен» той болезнью, которая создала Великое Искусство?! А вот Перец, похоже, никогда не сможет испытать это чувство… Эсфирь!.. Ах, Эсфирь… Она и в смерти была прекрасна!.. От воспоминания у него потемнело в глазах, и он вынужден был опереться рукой о стол. Усилием воли Перец вернул себя в рабочее состояние. И первое, что увидели его обретшие свет глаза, были те самые лесные цветы. Но, странное дело, они изменили цвет с зеленого на желтый, как у молодых одуванчиков, а стебли в громадной хрустальной вазе, водруженной в центр стола, отходящего ножкой буквы «Т» от директорского письменного, активно шевелились, будто живые.
«Почему будто, — подумал Перец, — они и есть живые. Но мы этого не хотим замечать, отрывая их от родной почвы без всякого сожаления… Наверное, это то же самое, что отлавливать детей. И они тоже будут слепо тыкаться оборванными стеблями в стенки хрустальной вазы… Хорошо, если хрустальной, а не помойного ведра…»
— Может, вы, Стоян, начнете как специалист, имеющий самое непосредственное отношение к изучению Леса, — неожиданно для самого себя сделал выбор Перец.
До Стояна явно не дошло, что обращаются к нему. Квентин ткнул его локтем в бок. Стоян растерянно огляделся, увидев, что взоры всех обращены на него.
— А я что? А почему я? — пробормотал он еле слышно. Его никто и не услышал. Только Алевтина усмехнулась уголками губ.
— Вы ко мне обратились, господин директор… Перец… Не знаю… — переспросил Стоян.
— Да, к вам, Стоян, вы каждый день находитесь в непосредственном общении с Лесом, — решил поддержать его Перец, — кому как не вам определять, что полезно и что вредно для познания Леса.
— Я ботаник, а не администратор, — пожал плечами Стоян, — Ну, что полезно? Чем больше средств на научные исследования, тем полезней. Поэтому, мне кажется, Управление стоило бы закрыть, а освободившиеся средства направить на развитие Биостанции. Приборы там, аппаратура, научные кадры…
— Как так?! — возмутилась Беатриса Вах, — А местным населением тоже будет заниматься Биостанция? Это уже социология, психология, этнология, лингвистика!
«Лингвистика! — отметил про себя Перец. — Вот, может быть, где мое место?.. Но меня же не пускали в Лес…»
— Успокойтесь, уважаемая Беатриса, — поднял ладонь Перец, — мы не приняли решения, а только обмениваемся соображениями… Предположим, господин Стоянов, мы выполним вашу рекомендацию. Оформление заказов на оборудование, финансовые операции, отбор кадров, статистическую отчетность будете осуществлять сами?
— Я ботаник, а не снабженец, — буркнул Стоян, — тем более, не бухгалтер.
— Значит, кто-то кроме вас, работников Биостанции, должен заниматься этим?
— Да уж, лучше бы не мы. Нам работать надо, — согласился Стоян.
— Я кратко перечислил самые элементарные функции Управления в обеспечении эффективности вашей профессиональной деятельности… Но, как правильно заметила уважаемая Беатриса (Беатриса при этих словах смущенно зарделась), изучение Леса не ограничивается и не должно ограничиваться сферами научных интересов Биостанции. И другие специалисты собирают и анализируют информацию о Лесе, вовсе не связанную с Биостанцией. Вся эта информация должна стекаться к некой группе… уж не знаю, как назвать… глобального анализа или стратегических исследований… не в названии суть, а в том, что эта группа должна обобщать информацию, получаемую «узкими» специалистами. Так сказать, моделировать Лес как единую экосистему… Эх, глобального эколога бы нам! Мосье Ахти, вам как нашему специалисту по кадрам поручается найти такого ученого. Может быть, через Академию… Посоветуйтесь с нашими ведущими специалистами. В самое ближайшее время… Без общего взгляда, без концепции, без идеи Леса мы ничего не поймем. И все будет зря… Алевтина, пожалуйста, зафиксируйте поручение и проконтролируйте… Конечно, в эту группу должны войти все наши специалисты. Можно сказать, это будет Ученый Совет при директоре нашего Управления. По типу академических институтов… Вот скажите, Стоян, как ботаник — эти цветы, что вы принесли, были зеленые, очень даже слишком зеленые, а теперь желтые…
— Потом будут красные, — кивнул Стоян.
— Вот, и красные будут, — продолжил Перец, — и стебли у них шевелятся, смотрите, даже загибаются и растут вверх, ползут по стенке вазы… Почему?
— Ну, цвет — это изменение метаболизма при изменении условий окружающей среды, а стебли — так они почву ищут. Понятное дело, — пожал плечами Стоян. — Я об этом статью опубликовал.
— Если статью, значит, вы понимаете их… Скажите, Стоян, а может, изменением цвета они сообщают нам о чувствах?..
— Ну, разумеется, я их и принес сюда, чтобы они сообщали о чувствах, — покраснел Стоян.
Алевтина стрельнула глазами в его сторону.
— Да не о ваших чувствах, — улыбнулся Перец, — а о своих. И это могут быть совсем другие чувства. Например, зеленый цвет — сигнал нормального состояния… метаболизма, как вы выразились, для цветка, а у зеленого человека явно что-то не в порядке с метаболизмом… Или, к примеру, для вас желтый цвет — символ тоски разлуки, а для цветка — признак тревоги, страха, опасности. Может быть, они хотят сказать: — Стоян! Что ты с нами сделал?!.. А красный цвет… Надо же — действительно розовеют… Для вас это символ страстной любви, а для цветка — гнев, горе, предчувствие смерти, вопль: — Стоян! Как ты жесток, как ты мог поступить с нами так? Одумайся!
