— А Земля оттуда, наверное, выглядит очень красивой?
Он направил в меня объемистый указательный палец:
— Она — да! Голубая и зеленая Невероятно красивая.
— Какое впечатление наша Земля произвела на вас, когда вы впервые увидели ее из космоса? И подумать только, что вы совершили этот «большой скачок» всего за несколько минут!
— Все было предусмотрено. Никакого неожиданного впечатления. Я знал, что прибуду на Луну в запланированное время.
— Естественно. Но я хотел бы понять…
— Видите ли, Мартин, меня очень интенсивно тренировали, а при этой процедуре самое главное — это стальная воля Такая воля у меня была. Я ХОТЕЛ слетать на Луну именно в строго определенное время и именно так, как это и случилось, понимаете?
Я кивнул в знак согласия, а Джек продолжал:
— Воля в этом деле — самое главное. Другие компоненты не менее важны. Например, здоровье, понятно, да? И точное знание всего, что нужно делать в каждую минуту полета. Ничто не было пущено на самотек, на прихоть случая. Ничто…
— Джек, я не хочу писать, что вас отправили на Луну, словно почтовую посылку. Однако могу написать и так.
Он помолчал и улыбнулся:
— Да, многие говорят нечто подобное. Почтовая посылка. Но дело-то в том, что человек — не почтовая посылка. Он несколько отличается от нее. Если пропадет посылка, ничего страшного не случится. А пропадет человек…
— Хорошо, Джек, расскажите о Луне.
Он нажал кнопку, и на стене появилась проекция Лунной карты.
— Я совершил прогулку, как было предусмотрено программой, — сказал он и встал, — и оказался точно вот в этом месте… — Он ткнул пальцем в точку на карте. — Здесь приземлился корабль, именно в этой точке, видите? А это другая точка — та, которую я должен был найти… Тренировка…
— О чем вы думали, когда ходили по Луне совсем один?
— …была очень суровой… Что вы спросили? О чем я думал?
— Да, на Луне. И что вы думали еще раньше, когда летели с такой умопомрачительной скоростью.
Джек наморщил лоб, пожал плечами:
— Мне некогда было думать, нужно было все время следить за приборами и держать связь по радио. А на Луне мне нужно было как можно скорее выйти на указанное на карте место.
— А одиночество? Один в космосе, один на Луне? Думаю, эта тишина… — Я заметил, как он сжал губы, и мне стало ясно, что он не понимает, о чем я говорю, и потому замолчал. К чему все эти вопросы? Ведь передо мной совсем другой человек — не такой, как я, как все остальные люди. Он — человек будущего. На Луну не посылают людей, страдающих от одиночества или читающих стихи. У него электронный мозг? Кто-нибудь слышал о восстании компьютеров? Глупости! Ни одна машина не может восстать против таких людей, как Джек Темпль — у него стальные нервы, мозг с предохранителями, а кровь с машинным маслом.
— Причем здесь одиночество? — ответил он вопросом на вопрос. — Меня натренировали. Знаете, сколько времени я провел на земле, замурованным в капсуле? А какие длительные полеты я совершал на воображаемых космических кораблях? Вы говорите — тишина… Какая тишина, если я все время держу связь по радио? Я хорошо прогулялся — вот об этом можете написать. Однако я нашел место, — добавил он, гордо улыбаясь, — которое мне нужно было отыскать всего за тридцать пять секунд, как и положено по программе. Вот оно. — И он опять указал точку на карте.
— Вы собрали образцы лунной породы?
— Нет. Этого не было в программе. Но я должен был точно выдержать сроки. Мне нужно было все время считать секунды. Поначалу туника показалась мне немного тесной, но потом…
— Вам показалась немного тесной?… Что? — остановил я его.
Он посмотрел на меня:
— Комбинезон…
— А… Я подумал было, что плохо расслышал. Ну, поехали дальше, Джек.
— Потом мне уже было легче двигаться. Смотрите… — Он повернулся ко мне спиной и снова указал на карту. Я ждал, когда Джек закончит свою мысль. Но он сделал это не сразу. Пауза длилась секунд пятнадцать. Он медленно повернулся ко мне: — Признайтесь, Мартин… Я, наверное, кажусь вам очень скучным, да? Я хочу сказать, вы, наверное, не таким предполагали увидеть меня, да? Но когда человеку поручают такое задание, как это, приходится целиком сосредотачиваться на запланированной цели. Так же точно обстоит дело и с туникой. Я знал, что она не могла быть тесной. А на самом деле была. Так я прошел до заданного места, которое называется Фермопилы… — он наморщил лоб, — Фермопилы.
— Это древнегреческое название, Джек, вы это знаете? — осторожно спросил я.
— Да, мы не очень привыкли к греческому языку, не так ли? — Он улыбнулся, но глаза его по-прежнему оставались ледяными. — Не часто здесь, в НАСА, приходится слышать этот язык, только однажды, там, внизу, на базаре… — последние слова он произнес медленно и задумчиво. Я не был уверен, что правильно понял его и переспросил:
— На базаре? — Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом и замолчал. Теперь я уже не сомневался — что-то неладно, что-то явно не так.
— Джек, — обратился я к нему.
— Ах, да, я говорил о своем походе…
— О вашей прогулке, разве не так вы называли это?
— Прогулка? Да, верно. До того места… греческое название, я все время забываю его…
— Фермопилы.
— Именно так. Поначалу все шло хорошо. Вот только, пожалуй, немного жала правая сандалия…
В моей голове тихо зазвонили колокольчики тревоги.
— Естественно, впрочем, для воина, который совершил такой трудный и длительный марш. С другой стороны, мы должны были добраться до Фермопил… — медленно говорил он.
Я прервал его:
— Такой длинный марш? Я бы не сказал, что это длилось долго, Джек. И поясните, почему вы упомянули о тунике и сандалии? Прежде вы не вспоминали о них.
— Ну да — туника и сандалии. А как иначе я должен назвать их? — удивился он и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Цель была — Фермопилы. А когда я дошел туда, меня остановили… — Он опять некоторое время помолчал и странным низким глубоким голосом закончил: — Я увидел, как прибыли… они.
— Они?
Я поймал себя на том, что перехожу на шепот:
— Они… кто?
И вдруг мелькнула мысль: «Он шутит!» Нет, он не шутил. Я почувствовал, что меня бросило в жар — от невероятного, просто невозможного. Что делать? Колокольчики тревоги звонили что было сил. Тогда я спросил:
— Кто это они?
Темпль вонзил в меня свои светлые глаза и ответил:
— Персы.
Я переспросил.
— Персы? — И меня охватил панический страх, по всему телу побежали мурашки, да, именно так, как обычно пишут в сказках, и я решил, что, наверное, схожу с ума или брежу, и потому ухватился за какую-то ниточку надежды: «Может быть, он и в самом деле шутит или говорит каким-нибудь шифром?…»
