— Что-то я вас не понимаю, — медленно проговорил Грей. В этот момент раздался негромкий, но твердый голос. Мы оба повернулись к экранам, которые были теперь пересечены красными и синими полосами. Грей предупредил:
— Пора занять наши места, — и указал на кресла. — Мы не заметили, как прошло время. До запуска осталось совсем немного.
Я сел. Он продолжал стоять. Я достал блокнот и ручку и принялся кое-что записывать. Тут Грей, не выражая никаких эмоций, произнес:
— Вот он.
На экранах появилось изображение ракеты — гигантского веретена, белевшего в полумраке глубокой шахты. Я посмотрел на космический корабль, закрепленный на самом верху, словно наконечник стрелы, и попытался представить себе, о чем думает астронавт, которому предстоит совершить столь далекий шолет в одиночку. Генерал Грей пояснил:
— Это новая модель «Сатурна». Но самое главное, он на автономном реактивном топливе, как вы, вероятно, догадались.
— Конечно. А можно узнать о нем побольше? Меня интересует не формула, а…
— Я познакомлю вас со знающими людьми, они все объяснят…
Тихий, но твердый голос, уже звучавший прежде, назвал несколько дат и цифр, не представивших для меня никакого интереса. На телеэкранах возник Центр управления полетом, где за различными приборами сидели техники и специалисты. Теперь ракета была окутана плотным белым облаком. Несколько человек в спецодеждах что-то делали возле нее. Потом обшивка космического корабля ярко сверкнула, отразив упавший на нее солнечный луч, и тут же сверху хлынул мощный поток света Отошла заслонка гигантского колодца, открывая ракете доступ в небо. Механический голос начал отсчитывать секунды.
— Вам не хотелось бы там быть, генерал? — поинтересовался я.
— Я мог быть там, — ответил он, не отрывая взгляда от экрана. Черт возьми, не было и тени волнения в его голосе. Должно быть, ему будет приятно, если я напишу об этом. Я спросил:
— А если возникнет какая-нибудь неполадка?
— Нет, все будет хорошо, — ответил генерал. — Риск, разумеется, есть, но просчитано все до последней мелочи. Вот, — добавил он, указывая на экран, — сейчас ракета уже вся видна, вся открыта.
Ярко освещенная солнцем, ракета слегка вибрировала, платформа, на которой находилась пусковая установка, медленно двинулась вверх. Отсчет времени продолжался. Я кое-что быстро записал в своем блокноте, впрочем, это больше касалось меня самого, чем астронавта.
— Все будет хорошо. Я не сомневаюсь в этом, — произнес Грей.
— …пять… четыре… три…
Итак, запуск начался. Но как-то уж слишком стремительно прошло время. Мне казалось, что я лишь минуту назад вышел из кабинета полковника Спленнервиля на сорок девятом этаже…
— два… один…
Было полное ощущение, будто меня одним рывком перебросили в иное измерение. Земля вздрогнула, а вместе с нею и мое сердце. В тот же миг я увидел первый выброс ослепительного, отливающего золотом газа. Медленно стали отходить в стороны конструкции опоры, шум двигателей заглушил все вокруг, несколько вспышек едва не ослепили меня. Белое веретено ракеты, освободившись от металлических пут, на какую-то долю секунды, казалось, застыло в воздухе в нескольких метрах от земли, а потом бушующее серебристое пламя окутало его. И в то время, как я сжимал от волнения кулаки и с трудом сдерживал себя, чтобы не вскочить, ракета взмыла в зенит и молнией перечертила небо — молнией, не упавшей с небес, а взлетевшей с земли, чтобы вспороть голубизну небосвода. Несколько телекамер провожали ее в полете, но напрасно — она исчезла по существу мгновенно.
— Превосходно, — спокойно произнес Грей и, кивнув на экран, добавил: — А в Центре управления безумствуют от радости, видите?
Да, я видел, что люди, сидящие у экранов, взволнованы. А у меня в ушах все еще стоял отзвук грома, заполнившего нашу комнату. Я сказал:
— Да, пожалуй, и в самом деле стоило приехать сюда, Грей.
Он с достоинством улыбнулся и доверительно сообщил:
— Все будет хорошо. Хотите осмотреть базу?
— Для этого и приехал сюда. За работу! — сказал я и поднялся.
Это были довольно странные ощущения. Я беседовал с разными людьми — с возбужденными техниками и с холодными, словно айсберг, хмурыми военными, с растроганными врачами, слегка завидующими астронавтами-дублерами. Я узнал много различных мнений, видел задумчивые глаза, слышал множество странных шумов — фантастических, не знаю, как иначе назвать их. Время шло неумолимо, и я физически ощущал его минута за минутой. Мне хотелось ухватить его за хвост и удержать хоть ненадолго, потому что я знал, сколь драгоценны были для меня эти изумительные мгновения восторга перед гением человека. Ребята, какая потрясающая машина!
— Снижается! — вдруг воскликнул Грей. Телеэкраны показывали поверхность Луны крупным планом. Стояла напряженная тишина. Гарантией восхищения и радости был риск, без него…
— Коснулся Луны! — крикнул кто-то. Все зааплодировали и стали обнимать друг друга, совсем как болельщики на стадионе, когда их команда забивает особенно красивый гол. Грей повел меня в медицинскую лабораторию. Здесь все молчало. Отчетливо слышен был лишь один звук — четкий и ритмичный. Он доносился оттуда, сверху. Это было биение сердца человека, находившегося на Луне. Рулоны бумаги текли в тишине, и тонкие черные линии прочерчивали на ней кривые, которые описывали состояние космонавта — его легких, мозга, крови, сердца, мускулов и нервов. Врачи были невозмутимы и сосредоточенны, хотя и не столь равнодушны, как военные. Временами доносился голос человека с Луны.
— Сейчас он выйдет из корабля и зашагает по Луне, — сказал Грей, спокойно посмотрев на меня. — Ну, что я говорил? Все в порядке.
— О да, конечно.
— Пойдемте, я покажу вам Центральную аппаратную.
И я опять разговаривал с разными людьми, слушал, смотрел. Между тем человек шел по Луне, но его изображение лишь на несколько секунд появилось на телеэкране, слышен был его голос, но и он раза два или три прерывался.
— Мы передадим вам потом пленку с записями переговоров, — сказал мне какой-то полковник.
— Я сам привезу ее в Нью-Йорк дня через два, — добавил Грей.
— Контакт прерван!
Наступила полная тишина.
Мы все посмотрели на техника, который сообщил нам это. И только тогда заметили, что действительно голос астронавта умолк. Больше с Луны не было слышно ничего. Только отдаленное гудение.
— Что происходит? — проговорил полковник. Из внутреннего динамика что-то прохрипела Никто не шелохнулся. Мне показалось, будто вдруг стало очень холодно. Телеэкраны были серые и слепые.
