Бентли, попятившись от Элеоноры, чуть было не налетел на белобородого старика, мелкими шажками пересекавшего зал. Воринг, поманив за собой Бентли и войдя в соседнюю комнату, положил на стол огромный фолиант и, окинув взглядом присутствующих, начал заседание.
Их было пятеро.
Во главе стола, обложившись сводами законов и своими записями, восседал Воринг. По правую и левую руку от него сидели Веррик и Картрайт, за ними — майор Шеффер и Бентли.
— Запись ведется? — спросил Воринг.
— Да, — ответил Шеффер.
— Итак, начинаем, — провозгласил судья и, указывая на Бентли, спросил у Веррика: — Это тот самый?
— Именно из-за него я и прибыл, — подтвердил Веррик. — Но он не единственный, есть и другие, нарушившие клятву.
— Пожалуйста, расскажите все подробно, — велел Воринг.
— Бентли отказали на Холме Птицы Лиры. Он был изгнанный классифицированный, без места. Он явился ко мне в Батавию и попросил место восемь-восемь — это его класс. Я принял его, ввел в свой дом, дал ему жилье на Фарбене. В это время у меня все шло вверх дном, но я дал Бентли то, что он желал. Я включил его в группу биохимических исследований, дал ему женщину, чтобы она разделила с ним ложе, я кормил его, заботился о нем, охранял его.
Риз Веррик повысил голос:
— Он настаивал, чтобы ему была предоставлена работа на самом высоком уровне, и я доверил ему ответственный пост в проекте. А он, прибыв сюда на корабле Директории, принес клятву Ведущему Игру.
Веррик, закончив объяснение, замолчал.
Воринг дал слово Бентли, но тот только пожал плечами: все было уже сказано и ему нечего было добавить.
Тогда в разговор вступил Картрайт.
— Какова была роль Бентли в этом проекте?
Веррик заволновался.
— В сущности он делал, что и другие класса восемь-восемь.
— И различий никаких не было?
— Насколько я помню — нет.
— Это ложь, — сообщил судье Шеффер. — Веррик в курсе, что различия были.
Веррик вынужден был признаться.
— Да, — сказал он. — Бентли должен был довести проект до финальной стадии. Мы ему полностью доверяли.
— В чем заключалась финальная стадия? — спросил Воринг.
Так как Веррик молчал, ответил Картрайт:
— Смерть Бентли.
— Это правда? — острые глазки судьи впились в Веррика.
Веррик кивнул.
— Бентли знал об этом? — спросил Воринг.
— Он был новичок среди нас, ему нельзя было сразу сообщать такое… Он изменил мне, когда все узнал, — Веррик судорожно сглотнул. — Он разрушил весь проект. Он мне все испортил.
— Кто еще изменил вам? — поинтересовался Шеффер.
— Элеонора Стивенс и Херб Мур.
— Я полагаю, — хмыкнул Шеффер, — что раз Бентли убил Мура, который изменил вам, то Бентли повел себя как преданный служащий.
— Нет! — закричал Веррик. — Мур изменил мне после того, как Бентли убил его!
— Что? — вскочил судья. — Я не понимаю!
— Расскажите, в чем состоял проект, — предложил Веррику Шеффер. — Тогда судье Ворингу все станет ясно.
Веррик напоминал загнанного в угол волка.
— Мне нечего больше сказать, — он медленно поднялся. — Я опускал детали, касающиеся смерти Мура, так как они не имеют отношения к нашему разговору.
— Итак, какова ваша позиция? — спросил Картрайт.
— Бентли бежал, оставив свое рабочее место. Он покинул пост, который я доверил ему и который он получил, принеся клятву.
— Ясно, — сказал Картрайт. — Теперь я хочу кое-что добавить. Я предложил Бентли принести мне клятву, потому что я рассматривал его, как законно освобожденного от клятвы Веррику. Я считаю, что это Веррик нарушил клятву. Он послал Бентли на смерть. Покровитель не имеет права посылать своего классифицированного служащего на смерть, не получив предварительно его письменного согласия.
— Да, — ответил Веррик. — Это так. Но Бентли обязан был остаться на своем посту. Это его долг.
Судья Воринг покачал головой:
— Классифицированный служащий должен дать согласие. Покровитель может уничтожить своего классифицированного служащего, только если он нарушит клятву. В этом случае служащий теряет все свои права, он становится собственностью своего покровителя, — судья захлопнул свой фолиант. — Настоящий случай имеет два варианта. Если рассматриваемый покровитель нарушил клятву первым, то рассматриваемый служащий оправданно мог оставить работу и уйти. Но если покровитель не нарушал клятвы прежде, чем служащий сбежал, то этот последний есть изменник и заслуживает наказания смертью.
С этими словами судья Воринг покинул заседание.
— Мы будем ожидать вашего решения, — сказал вслед ему Картрайт.
На станции был «вечер». Рита и Бентли сидели в полумраке одного из баров. Единственная плазмо-свеча неровными вспышками освещала их столик.
Майор Шеффер с бокалом в руке подошел к ним.
— Я только что прозондировал Воринга, — сказал он. — Вы оправданы.
Бентли не ощутил особой радости.
— Что с вами? — изумилась Рита.
— Когда-то я полагал, что дело в Холмах, но Вейкман был прав: дело во всем обществе. Повсюду зловоние, — Бентли с яростью хлопнул ладонью по столу. — Я, разумеется, мог бы заткнуть нос и вообразить, что никакого зловония нет. Но надо что-то предпринимать! Эта структура должна быть низвергнута. Она насквозь прогнила и сама готова разрушиться. На ее месте надо построить что-то новое. И я хотел бы содействовать этому.
— Я думаю, вы на это способны, — сказала Рита.
— Но кто предоставит мне эту возможность? — воскликнул Бентли. — Я — служащий, связанный клятвой. Это навсегда.
— Вы — молоды. Мы оба молоды, и впереди у нас долгие годы, — Рита подняла бокал. — Я верю, у нас есть шанс. Через несколько минут судья объявит свое решение официально.
И только тут измученный мозг Бентли воспринял новость, с которой пришел Шеффер.
— Значит, Веррик не имеет на меня никаких прав? — все еще недоверчиво, как бы в полусне, спросил он.
— Ну, конечно же! — подтвердил Шеффер и, оставляя Риту и Бентли наедине, добавил: — Примите мои поздравления.
— Выходит, я добился, чего хотел, — пробормотал Бентли. — Я работаю на Директорию, я нанят Ведущим Игру…
— Посвятим нашу жизнь изменению хода мирового развития, — засмеялась Рита.
— Согласен, — улыбнулся Бентли. — Я пью за это.
— Но не слишком много, — предупредила Рита. — Веррик все еще здесь.
Улыбка сползла с лица Бентли.
— Мне кажется, — тихо сказала Рита, — он не вернется с пустыми руками. Это еще не все, Тед, — она серьезно посмотрела на Бентли. — Он успокоится, только если кого-нибудь убьет.
