Никакого разнообразия в жизни на корабле не предвиделось. Все время было занято нудной, неинтересной работой. Но вопреки всему я упорно тренировал экипаж, жесткой рукой повышая его боеготовность. В любое время суток с любыми интервалами между учениями врубал тревогу, гнал всех на боевые посты и сурово взыскивал с измученных людей за недочеты.
Филипу и Касавополусу приказал не скупиться на наряды за малейшие промашки.
Когда я проходил по коридорам, от меня шарахались, как от прокаженного, и провожали злобными взглядами. Филип и Грегор, бывая на мостике, с трудом скрывали свою обиду. Я был с ними сух и холоден, держался строго официально, без какого бы то ни было намека на теплоту. Именно так следовало себя вести с самого начала. Других отношений с подчиненными командир не может себе позволить.
В оружейном складе починили дверь и замок, и я приказал Филипу и Грегору перенести туда с мостика оружие. На "Дерзком" постепенно устанавливался порядок.
В карцер, где все еще сидели Крис и Эдди, я передал компьютер и приказал Крису продолжать обучение Эдди.
На третий день после порки Филипа и Грегора я крепко задумался: не подталкиваю ли своей жестокостью экипаж к восстанию? Столько врагов нажил себе и ощущал их враждебность на каждом шагу. Когда во время ужина я вошел в столовую, все разговоры сразу прекратились. В гнетущей тишине прошествовал я к пустовавшему командирскому столику и только налил себе воды, как со своего места поднялась миссис Ривс, дама весьма почтенного возраста, и, опираясь на трость, заковыляла ко мне.
- Можно сесть рядом с вами, командир? - спросила она, пристально глядя на меня из-под морщинистых век выцветшими голубыми глазами.
- А вы не боитесь их осуждения? - Я махнул рукой в зал.
- Скучно ужинать одному.
Я пододвинул ей стул. Следом за ней подошел мистер Ривс и попросил разрешения присоединиться.
- Я рад, мистер Ривс, садитесь, пожалуйста.
До конца ужина старик больше не произнес ни слова, в то время как его жена перекинулась со мной несколькими фразами.
Когда Крис и Эдди отсидели свой срок, я вызвал Криса на мостик и, когда он явился, не спешил скомандовать ему "вольно".
- Вы доставили мне много хлопот, матрос,- холодно бросил я.
- Так точно, сэр,- ответил Крис без всякого намека на дерзость.
- Сколько дней вы провели в карцере?
- Десять.
- В следующий раз просидите все сто. Обещаю.
- Так точно, сэр.
- В третий раз посажу вас на тысячу дней. И выйдете вы оттуда, когда вам исполнится двадцать один год. Понятно?
- Так точно, сэр!
- Забудьте о дерзости, Дакко.
- Есть, сэр!
- Что с обучением мистера Босса?
- Он начинает понимать, что такое график, сэр. Он... - Крис замялся, умолк.
- Продолжайте.
- Он не так уж туп, если его не злить. Я хочу сказать, что у него есть желание учиться.
- Хорошо. Идите.
Отлично! Похоже, Эдди и Грегора помирить удалось.
Поздним вечером у двери своей каюты я обнаружил лужу. Интересно, кто мыл сегодня полы? Деке? Разгильдяй! Вдруг в нос ударил запах мочи. Ее следы остались и на двери.
Войдя в каюту, я сбросил китель на кресло, положил фуражку на стол. Ладно, бывает и хуже. Чего только не вытворяли в Академии курсанты. Но лужа была не просто оскорблением, а скорее грозным предупреждением: не прекращу муштру - еще не то будет.
Я задумался. Полет только начался. И если дать послабление сейчас, потом дисциплину не восстановишь. Поэтому я изматывал и себя, и экипаж бесконечными учениями, строго наказывал за малейшую провинность. Только так можно выжить в тяжелых условиях, а анархия не сулит ничего, кроме гибели.
Я хотел было вытереть лужу, но раздумал и решил не обращать на нее внимания.
В душевой глянул в зеркало. Видок -хуже некуда. Будто на мне пахали. А впереди - долгие годы. Выдержу ли я?
Я решил не сдаваться и по-прежнему был беспощаден. Не только к экипажу, но и к себе. Пошел в ход последний стальной лист на изготовление ящиков для выращивания овощей. Дважды в день я проводил учения по лазерной стрельбе. Филип и Грегор, измотанные не меньше меня, тем не менее справлялись со своими задачами. Через несколько дней я стал менять интервалы между учениями, то увеличивая их, то уменьшая. Экипаж постоянно был в боевой готовности.
Однажды Филип нечаянно пролил на мой стол кофе. В ярости я влепил ему пять нарядов. Грегор не посмел вступиться за Филипа, только осуждающе на меня посмотрел. Этого было достаточно, чтобы отправить его на порку. Когда, оскорбленный, он вернулся на мостик, я заставил его несколько часов кряду решать задачи по стыковочному маневрированию.
Все продолжали меня избегать. В один из дней я заметил на двери моей каюты непристойный рисунок и приказал Грегору его стереть. Следующие два дня выдались подозрительно спокойными. Что это? Затишье перед бурей?
На третий день в мою каюту постучался Уолтер Дак-ко. Я так истосковался по нормальной человеческой речи, что не стал его прогонять, надеясь на доброжелательность с его стороны.
- Хочу передать вам петицию,- огорошил меня Дакко.
- С требованием моей отставки? - устало спросил я.
- Нет, сэр. Конечно, нет. - Что "конечно"? Что никто не решился бы подписаться под такой петицией? Или что, Дакко не осмелился бы вручить ее мне?
- Вы подписались под ней?
- Нет, сэр.
- Тогда зачем принесли?
Он долго думал, прежде чем ответить.
- Видите ли,- заговорил он наконец,- почти все на корабле обеспокоены, и я не мог не помочь людям. Если вы не примете петицию, я не ручаюсь за последствия.
Я внимательно прочел бумагу и подписи под ней. Текст был составлен в очень осторожных и сдержанных выражениях, каждое слово тщательно взвешено.
- Они просят починить сверхсветовой двигатель. Но вы-то знаете, что это невозможно.
- Допускаю, что так оно и есть.
- Тогда чего вы от меня хотите?
- Чтобы вы попытались починить двигатель.
- Послушайте, если вы в здравом уме и твердой памяти, объясните мне, пожалуйста, зачем чинить то, что починить невозможно?
Его губы тронула едва заметная улыбка.
- Вы, должно быть, слышали...
- Входите, садитесь,- пригласил я его.
- Есть, сэр.
Я тут же понял, что допустил непоправимую ошибку. Неделями я старался установить между собой и экипажем дистанцию, а теперь взял да и пригласил подчиненного к себе в каюту. Что делать? Не отменять же приглашение. Так я уроню свое достоинство.
- Слушаю вас, мистер Дакко,- сказал я, когда мой неожиданный гость сел к столу.
- Я верю вам, сэр. Наверняка двигатель починить невозможно. Но значительная часть экипажа придерживается иного мнения. Они не могут смириться.
